Целый месяц, каждый день-деньской.
На пригорке выгорела поросль.
А в венок вплетался сухостой.
***
А, может быть, это судьба –
Замёрзшие крыши приметить?
(Когда фейерверка пальба,
Мир видится в розовом цвете.)
Увидь же тот оползень с крыш,
Услышь же звон веток хрустальный –
И вот уже сам ты паришь
И видишь мир странно зеркальный.
Бежишь в лабиринте огней –
Где выход случится, не знаешь,
Зеркальных пугаясь дверей,
Себя не всегда понимаешь.
Сосулек полёт на ветру,
Играют волшебные грани…
Их дворник сметёт поутру?.
Зачем битый лёд под ногами?
РОЖДЕСТВО
Как странно, что снова судьба
Придумала встречу под вечер,
Когда фейерверка пальба
Изысканней делает речи.
И надо всего-ничего.
Сплошь тени цветные на лицах.
И хочется сразу всего,
Но вновь ничего не случится.
И колокол праздно гудит.
И свечи плывут вереницей.
От холода сильно знобит.
Под куполом неба – зарницы
Гуляют средь звёзд и тоски,
Иллюзию чуда рождая.
И розовой краски мазки
Румянят лицо, освежают.
Замёрзшие щёки горят.
Восторгом душа задохнулась,
И стразами блещет наряд,
И сказка из детства вернулась,
Где чудище Алый цветок
Мне тянет в холодных ладонях.
И жарко горит лепесток.
И сердце – в любви – словно тонет.
Николай АСТАФЬЕВ КРОВАВЫЙ АВТОГРАФ
В 2010 году друг за другом появились две публикации. Первая – Зинаиды Москвиной в "Литературной России" № 40 (2474) "Текст как свидетель", имеющая подзаголовок "Кто автор стихотворения "До свиданья, друг мой, до свиданья"?" и вторая, появившаяся в "Литературной газете" № 40 (6294) за подписью Игоря Панина – "О, сколько нам открытий чудных…" с подзаголовком "Есенина "убивают" снова и снова", являющаяся своего рода иронически-скептическим откликом на упомянутую статью Зинаиды Москвиной.
Не касаясь рассуждений авторов, высказанных на страницах популярных еженедельных литературных изданий, должен заметить, что и Зинаида Москвина и Игорь Панин, рассуждая на столь важную тему, используют в своих статьях не фотокопию подлинного автографа, а лишь фотокопию копии автографа Сергея Есенина, которая появилась сначала в пятитомном собрании сочинений Есенина (Издательство "Художественная литература", М., 1967, т.3, стр.227), а чуть позже – в монографии Е.И. Наумова "Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха" (Лениздат, 1969, 1973) на страницах 435 и 400 – соответственно, и именовалась автографом, хотя в нём нет следов сгиба, клякс, царапин и ещё ряда признаков оригинала, о которых пойдёт речь ниже.
Фотокопия же подлинного автографа "До свиданья…" (возможно, впервые после января 1926 года) была опубликована в уменьшенном масштабе в книге "Сергей Есенин. "Словесных рек кипение и шорох". Лениздат, Л., 1965, на стр. 746, где ясно видны следы клякс – большой (в левом верхнем углу блокнотного листа) и маленькой (возле буквы и во втором слове "свиданья"), а также следы нажимов пера ниже второго слова "без" в первой строке второй строфы, которое вполне читается, хотя "жидкости" для его написания явно не хватало. Следы сгибов здесь не видны, поскольку пропали при уменьшении.
В этой же книге 1965 года приведён печатный вариант стихотворения "До свиданья…", который "даётся по автографу, хранящемуся в Пушкинском доме Академии наук СССР", первая строка второй строфы публикуется так: "До свиданья, друг мой, без руки, без слова", то есть без искажения, которое отмечалось в печатных изданиях с 29 декабря 1925 года, начиная с публикации его на стр.4 вечернего выпуска "Красной газеты" № 314 (1002): "До свиданья, друг мой, без руки и слова" (здесь и далее в тексте курсив мой, – Н.А.).