"Так стихотворение с искажённой строкой, – пишут Станислав и Сергей Куняевы (Сергей Есенин, 6-е изд. – М.: Молодая гвардия, 2010. – ЖЗЛ, стр.569) публиковалось вплоть до 1968 года (на самом деле до 1965 года (примечание моё, – Н.А.) (единственное исключение – "Избранное" 1946 года, составленное Софьей Толстой, где строка была напечатана в своём изначальном виде)".
С фактом существования копии стихотворения "До свиданья…" я столкнулся спустя два года после публикации своей статьи "Предназначенное расставание" в газете "Россиянин" №11-12, 1995 и в журнале "Наш современник" №12 за 1995 год, где поначалу обратил внимание лишь на явное расхождение между рукописным и печатным текстами этого стихотворения Сергея Есенина.
Непонятно, думал я, почему криминалисты-графологи не заметили (или не хотели замечать?) бросающийся в глаза факт: в оригинале нет слова ты, а есть слово чти, если, конечно, верить своим глазам. Кстати, я предлагал десяткам людей прочесть печально знаменитую строчку рукописи есенинского автографа, и абсолютное большинство читало: "чти", а никак не "ты".
Вторая строка первой строфы традиционно печаталась (и печатается до сих пор – вопреки оригиналу) в сборниках стихов так: "Милый мой, ты у меня в груди", в то время как в рукописном подлиннике, хранящемся в Пушкинском доме, если присмотреться внимательно, отчётливо читается: "Милый мой, чти у меня в груди". Причём, союз "и" явно исправлен на предлог "у", а слово чти почему-то так и не было исправлено (Есениным?) на ты, хотя при правке автору естественнее было бы сначала исправить чти на ты, а уж потом – и на у. Это обстоятельство заставило меня внимательнее присмотреться к букве и, переправленной в букву у и усомниться в том, что эта правка сделана рукою Сергея Есенина.
При публикации стихотворения предлог у считают априори есенинским, а чти (первичный рукописный текст!) – не есенинским, превращая его при печати в ты. На каком основании, кем доказано, что эта правка принадлежит Есенину?
На том же основании, очищенная от странной (незавершённой) правки, вторая строка первой строфы в соответствии с рукописным оригиналом должна была бы печататься так: "Милый мой, чти и меня в груди".
Для того чтобы убедиться в инородности "хвостика" буквы у (Есенин, кстати, в буквах у, как правило, петелек не делал) я предлагал сделать соскоб с "хвостика" вновь образованной буквы и сравнить его химический состав с фоном (составом основного текста) и с большой кляксой (чернил? чьей-то крови?), имеющейся в левом верхнем углу листа, которая и могла быть использована для исправления союза и на предлог у. Тут возникает ряд принципиальных вопросов. Исправление сделано чернилами или кровью? А если кровью, то есенинской или какой-то чужой и даже, допускаю, не человеческой?
Расхождение в составе "фона" и "хвостика" буквы у убедительно свидетельствовало бы об инородном вторжении в ткань текста, как нас убеждают, написанного кровью, для чего в своё время была произведена официальная экспертиза, результаты которой приведены в книге "Смерть Сергея Есенина. Документы, факты, версии". Изд-во "Наследие", М.,1966.
В официальном письме от 15 июня 1992 г. на имя председателя Есенинского комитета Союза писателей Ю.Л. Прокушева начальник экспертно-криминалистического центра МВД России доктор наук И.П. Карлин отвечал: "По просьбе редакции журнала "Химия и жизнь" и Союза писателей ... было проведено исследование подлинного рукописного экземпляра стихотворения "До свиданья, друг мой, до свиданья…" С.Есенина. Требовалось установить, написан ли этот текст кровью.
... Предварительная проба с гемофаном, проведённая с крупицей вещества непосредственно в архиве, дала положительный результат. Микроспектральным методом, проведённом в лаборатории, установлено, что стихотворение написано кровью".
Вывод о том, что всё стихотворение написано кровью, при такой методике отбора пробы не убеждает, поскольку возможна и другая версия: Текст написан не кровью. Кровью (поэта?) приписан лишь "хвостик" к букве "и", превративший её в букву "у". Кровь могла быть взята из "кляксы-свиньи" (может быть, из её "ушей"), а клякса у буквы "и" во втором слове "свиданья" всего лишь случайно соскользнувшая с пера капля крови (что доказано). Если бы все эти "кляксы" в 1992 году были досконально изучены в лаборатории, факт вторжения в есенинский текст был бы доказан (или опровергнут) и поднятые вопросы сняты.