Егор Переверзев: Прошу прощения у аудитории, я хотел бы задать достаточно узконаправленный специфический вопрос и всё-таки затронуть тему постмодернизма, о котором вскользь уже говорилось в ходе нашего сегодняшнего вечера. Мой вопрос о метафоре. Вы знаете, у меня был вчера интересный разговор, в ходе которого я пришёл к мысли о том, что поэтическая метафора имеет огромную силу и влияние на аудиторию. В какой-то момент, слушая поэта, внимая стихам, вдруг возникает ощущение, что ты всё понял. Ощущение некоего такого понимания, которое уже граничит с действием, потенциально содержит действие. Настоящая сила поэзии и сила прозы – в этом. И в этот момент ты попадаешь под власть художественного слова. Имеет ли поэт право погружать человека, его сознание в пространство этой метафоры, откуда очень трудно вырваться, и которое неминуемо ведёт к каким-то действиям, не всегда для этого человека благостно заканчивающимся?
Юрий Кублановский: Вы льстите поэзии, считая, что она имеет столь сильное влияние на человека. Я думаю, дай Бог, если бы так было на самом деле. Сейчас всё-таки: прочитал, сплюнул, захлопнул и забыл, чаще всего бывает именно так. Да и основной поток современных стихов является стихами, отнюдь не рассчитанными на вживание в них. Не знаю даже, для чего они пишутся. Это явление уже превращается в какой-то огромный синдикат, со своими большими покровителями, большими олигархическими деньгами. Эти люди создают свои журналы, собирают симпозиумы. В этом состоит целая идеология: секуляризировать до конца русскую литературу, превратить её в игру, сделать её имморальной, сбросить учительство, как говорят, с корабля современности. Но всё это – пустое. А когда настоящая поэзия захватывает читателя, она может научить его только добру, закалить характер, с ней становится не страшно жить, она может только обогатить человека, и дать ему ещё одно духовное измерение. Так что бояться тут нечего. Открывай томик Тютчева, погружайся в него и не ошибёшься.
Всеволод ЕМЕЛИН ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА
НОВОГОДНЕЕ
Страшен был год 2010-й от РХ,
Много знамений грозных было явленно на Руси.
Встал, например, судья на процессе по МБХ
И приговор обвинительный провозгласил.
Разрушал нам кризис свободный рынок,
Нас пожары жгли. Нас, как будто зайцев,
Травили ядовитым болотным дымом,
Но никто не услышал призыв "Покайтесь!"
Куда нас только ни били
Дубинками и плетьми.
Москва подавилась автомобилями,
Аэропорты – людьми.
Осиротела столица
Нашей великой страны.
Возникли новые лица,
Но как безнадёжно бледны!
А народ всегда недовольный,
Снова встал нацвопрос во весь рост –
На Манежной площади школьники
Учинили-таки Холокост.
Если взглянуть на действительность без розовых очков,
То удивишься, откуда она берёт такую траву.
Хорошо хоть спецслужбы не дремлют и полковник Квачков
Не поведёт своих арбалетчиков на Москву.
Зато Москву сковал какой-то подозрительный лёд,
Превратив город в царство Снежной королевы,
И между машинами жмущийся пешеход
То направо упадёт, то упадёт налево.
Покрывшиеся разом
Коркою изо льда,
Деревья бьются, как вазы,
И рвут собой провода.
Дорогие односельчане,
Кричу как диктор в эфир,
Не разбейте случайно
Этот хрустальный мир.
Милые мои, пьяные, болезные,
Едущие на метро с корпоративов,
У наших ног разверзается бездна,
А мы прелюбодействуем без презервативов.