умным раньше срока умирать,
катастрофа в дверь ко мне стучится,
и другая – их недолго ждать...
Нет, улыбка ваша неуместна,
всяк, кто болен, иль как бык здоров,
с хитростью, а то и вовсе честно
наломает много ещё дров.
Мой совет – запомнить эти строфы –
нет точнее и короче строф:
мы живём в режиме катастрофы,
я живу в режиме катастроф.
Валерий ДИКОВ В ПАУТИНЕ ЛЕТ
ПРОСТОР ВЕКОВ
НА ПРИВЯЗИ ПОВОДЫРЯ
Гороскопическая вязь
вселенского календаря
нам истолковывает связь
Всевышнего и бытия.
Признавшим над собою власть,
спокойнее день ото дня.
Им не взлететь и не упасть
на привязи поводыря.
Во времени не торопясь,
испепеляет без огня
гороскопическая вязь
вселенского календаря.
ОВЕН
Я расстроен –
я и барин и холоп.
Так устроен
мой астральный гороскоп.
Я не воин
в столкновениях с людьми.
Я фриволен
в мановениях любви.
А виновен
в заморочках бытия
звёздный Овен,
испытующий меня.
ЦИРК
Всегда под куполом небес
во тьме щемящей
жжёт непонятности процесс,
неведомый, но предстоящий
душе, мятущейся во мне
планетой в космосе.
Не уберечься в стороне
от безысходности.
Пройди свой иступлённый круг,
пусть бесполезный,
и сотвори прощальный трюк –
прыжок над бездной.
КАПРИЗ МАЭСТРО
Ну кто из вас
себе позволит
слепой каприз,
хотя бы раз,
по вольной доле –
шаг за карниз?
И вознестись!
Или разбиться,
постичь в паденье
блаженный верх,
кровавый низ,
полёт, прозренье.
СИРОТСКОЕ ЗАНЯТИЕ
Высокое искусство –
сиротское занятие.
Служителей не густо,
готовых на распятие.
У них своя дорожка
из грёз... до искушения
испить земную роскошь
костра и воскрешения.
ОЗАРЁННЫЕ СТИХИ
Чем впечатляют озарённые стихи?
Наверное, изяществом строки,
с которым небо воплотилось в купола,
когда приблизиться к душе пришла пора.
А, может, пламенем бунтарского огня,
что на дыбы возносит дикого коня,
когда его арканит человек,
как заарканил нас безбожный век.
Но есть... Они отчаянно просты,
как на погосте перед яблоней кресты.
НАЧАЛО СМЕРТИ
Не слышу музыку души.
Всё чаще слышу
невнятный шёпот ворожбы,
шуршащий свыше.
Он проникает и сквозит,
витает, тает,
не греет и не холодит,
смеясь оставит.
И вместо неба – потолок.
В глухой невнятности
сжимает горестный виток