Вадим Валерианович был лёгкий в общении, душевный и весёлый человек. Мы помним его гитару, его русские романсы. При этом, безусловно, он был человеком мужественным. Ему бы – быть академиком, а он долгие годы никак не мог довести до защиты свою докторскую, мешали явные и тайные недоброжелатели, мешало звание русского патриота, от которого Вадим Валерианович никогда не отрекался. В конце концов, он победил. Победил и в жизни, и в науке, и в литературе. Никто не назовёт его неудачником. Вадим Кожинов оставил все свои знания, свои книги, своих талантливых питомцев – России и русской культуре.
(продолжение в следующем номере)
(обратно)Александр ЛИСИН БУЛГАКОВСКАЯ ДЬЯВОЛИАДА
Роман "Мастер и Маргарита" был впервые опубликован в журнале "Москва", в середине шестидесятых. И тогда же к нему накрепко приклеились эпитеты "неоконченный", "недописанный".
Я – обязательно и ещё до прочтения – эти эпитеты слышал и воспринимал их в прямом смысле и конкретном значении. Каково же было моё удивление, когда концовка оказалась на месте, а последняя фраза прозвучала заключительным грандиозным аккордом и увенчалась не каким-либо многозначительным многоточием, но однозначной точкой.
На написание главного своего романа Булгаков потратил немало лет. Первый (пробный) его вариант под названием "Великий канцлер" был издан у нас в перестройку и с тех пор общедоступен. Любой желающий может легко убедиться воочию, что роман уже на этом этапе был написан полностью и доведён до конца.
Автор в дальнейшем переосмыслит весь замысел, текст перепишет неоднократно (а всякий раз вместе с текстом переписывалась, конечно, концовка), однако роман, вопреки всякой логике и всем общепринятым понятиям, так и останется навсегда недописанным и неоконченным.
Почему? Кто и когда так решил?
Обратимся теперь к началу.
Уверен, что первым представился Булгакову именно Воланд. (Отсюда, кстати, и первое название романа – "Великий канцлер").
Он представился Булгакову внезапно. Он словно бы материализовался из сгустка воздуха, как в первой главе материализуются и он сам, и вся его свита. И тогда же – и в том я полностью уверен – Булгакову пришло осознание, что истинный сатана – обязательно богобоязнен, поскольку является промыслом Божиим (как, впрочем, промыслом Божиим является всё вокруг, включая все тёмные силы), и что сатана не есть "антипод" Господа, а противоборство между Господом и сатаной никогда невозможно. Допустив здесь непредсказуемость победы, мы тем самым усомнимся во всесильности Божией, а отдав победу Господу загодя – обратим поединок в избиение, то есть усомнимся во всемилостивости Господней.
Вот что должно было представиться Михаилу Афанасьевичу Булгакову, когда однажды в глубине аллеи на Патриарших пред мысленным взором его материализовался – Воланд.
А теперь зададимся совершенно простым вопросом: о чём, собственно, идёт речь в первой главе?
И сразу (что вполне естественно, т.к. нет в той главе никаких скрытостей и завуалированностей) получим однозначный и совершенно простой ответ: речь в ней идёт о вере и о неверии.