О Блаватской существует больше невероятных слухов и домыслов, нежели понимания её подлинных заслуг перед человечеством. Ещё менее известна Блаватская как патриот России, человек с глубоко русскими корнями, постоянно думавшая о том, как помочь своей стране приобщиться к той подлинной мудрости, изучению которой она посвятила всю жизнь.
Как личность, Елена Петровна была уникальным человеком, о котором можно писать энциклопедические исследования и даже романы. Масштаб её деятельности, свободомыслие, страстность в отстаивании идеалов, абсолютная свобода от стяжания и материальных интересов, самоотверженная любовь к людям без различий веры и расы – поистине выразили суть всеохватного русского сердца.
Все свойства её характера отличались решительностью и более подходили бы мужчине, чем женщине. С детства у неё была страсть к путешест- виям, к смелым предприятиям, к сильным ощущениям. Она никогда не признавала авторитетов, всегда шла самостоятельно, сама себе прокладывая пути, задаваясь независимыми целями, презирая условия света, решительно устраняя стеснительные для её свободы преграды, встречавшиеся на пути. Так, переодетая в мужскую одежду, 3 ноября 1867 года она с товарищами в качестве добровольца приняла участие в битве при Ментане на стороне гарибальдийцев, желая вместе с Гарибальди освободить от власти пап Рим. В этой битве левая рука Блаватской была дважды перебита ударами сабли, кроме того, она получила два тяжёлых пулевых ранения в правое плечо и в ногу, а также удар стилетом под самое сердце, оставивший заметный рубец. Она истекала кровью, сражённая этими пятью ранами, когда её извлекли из канавы, посчитав уже умершей.
Можно со всею определённостью сказать, что благодаря исключительной мощи и неудержимости русского характера теософия Блаватской состоялась как общемировое явление, как явление Нового мира.
Проведя основную часть жизни за рубежом, среди иностранцев, Блаватская не растворила свою уникальность в чужих идеях и традициях, а оставалась неизменно русской и по характеру, и по направленности всего своего дела. Свою русскость она никогда не пыталась завуалировать, какими бы сложными с политической точки зрения ни складывались обстоятельства, более того, неизменно гордилась принадлежностью к России. Учреждая Теософское общество в Лондоне, ведущую роль в котором играла английская аристократия, а та отличалась известным неприятием России, Блаватская тем не менее заявляла, если постоянно не козыряла: "Да, я русская". Она развернула широкую деятельность в английской колонии – Индии, в которой безраздельно господствовали тогда англичане. И это при остром геополитическом соперничестве Британии и России в Азии и на Востоке. Тем не менее, Блаватская и здесь вызывающе заявляла: "Да, я русская". Находясь в Индии, она могла почти публично, в обществе высказывать полушутя, что было бы хорошо, если бы генерал Ермолов со своими полками вторгся бы в Индию и освободил бы индусов от колониального гнёта Британии. Своему английскому другу, Синнетту, она, например, когда ей было уже 55 лет, молодецки писала: "Принесите ему мои искренние извинения и сошлитесь на моё незнание ваших дурацких английских условностей. Скажите ему, что я совершенно лишена изысканности манер английского общества и рада быть неприкрашенным русским дикарём во всех отношениях… Как русская, которая называет свинью свиньёй, а не как англичанин, который будет говорить, сияя растянутой на три ярда улыбкой: "О, здравствуйте! Так рад видеть Вас!" – думая всё это время: "Черт бы тебя побрал!"".