И идут по ночной Балаклаве
Старый боцман и тени матросов.
***
Мне два напитка в дар преподнесли
В двух глиняных сосудах без названья.
В одном – осенний аромат земли,
В другом –
холодный сумрак мирозданья.
Я пил их на пирах и в тишине
Желанных и постылых одиночеств,
И иногда вдруг открывалось мне
Бессмертное значение пророчеств.
Я людям нёс их сокровенный знак,
И тайный смысл их,
обращённый в слово...
Они, смеясь, бросали мне пятак,
Как нищему без родины и крова.
Тогда остаток вылил я в ручей,
И превратился он в хмельную реку.
И бросился народ: – Налей, налей!
Налей, пророк, стаканчик человеку.
***
К Престолу Божьему, влача свои крыла,
Душа уснувшего однажды приползла.
– Смотри, Господь, за малый срок земной
Что оболочка сделала со мной!
Глубокий вздох потряс святую рать.
– А скоро ль срок ей, бренной,
помирать?
Архангел, книгу полистав судеб,
Печально рек: – Поест, однако, хлеб.
И ангелы взмолились: – Отче наш!
Приют ей, грешной,
днесь и присно дашь?
Исчадье ада – тело усмири!
Зачем оно, коль нет души внутри?
Всевышний подождал
пока умолкнет речь.
– Что тело бренное? Игра не стоит свеч.
Продли, архангел, оболочке дни.
А ты, душа, себя токмо вини.
Ступай назад, судьбе не прекословь.
В смирении обрящешь ты любовь.
И поплелась обратно в свой удел,
Который улыбался и храпел,
Протиснулась меж ребер, чуть дыша,
И услыхала: – Ну, держись, душа!
УХОДЯЩИЕ
Всё больше, больше уходящих
По разным случаям и поводам.
И некогда отметить проводы
Из них хотя бы настоящих.
Они уходят все по-разному,
Дорожку старенькую выпачкав,
То осторожненько, на цыпочках,
Как будто из жилья заразного.
То дверью хлопают неистово,
Грозя, что, мол, ещё припомните!
И остаётся снова комната
Такая тихая и чистая.
И всё идёт, как и намечено.
И только грусть, как боль сверлящая,
Что среди прочих уходящих
Ушёл хороший человечина.
Ушёл. Такому не прикажете.
И в том вины ничьей как будто бы.
Ну, что же, ветра вам попутного
И верность тех, кого обяжете.
(обратно)Анатолий САВИН ПОТОК БЕЗБЕЖНЫЙ
***
Край любимый, где ты, где ты?
Деревенька, церковь в ней...
Только сердце носит меты
Доброй памяти твоей.
Где ты, бабкина хатёнка?
Не мерещится ли мне
Лампа тусклая в потёмках
В керосиновом огне.
Сени шатки, дверь коса,
Огородец за плетнём.
И колодец, как роса,
Влага утренняя в нём.
Вспоминается дорога
От неё тропа во ржи
Пёс мой, рыжий, хромоногий,
Семеня, со мной бежит.
Край любимый где ты, где ты?
Луны круглые в окне –
Детства давнего приветы –
Тёплой грустью спят во мне.
БОГИНЯ
Бутон незрелой красоты
И юности мятежной –
В тебе одной мои мечты
Слились в поток безбрежный.
Твою головку узнаю
По гордому наклону,
Улыбку чудную твою
Встречаю как икону.
На голос бархатный лечу,
Едва его заслышу,
Как будто уловить хочу
В нём откровенье свыше.
И пусть нет места для меня
В очах небесно-синих,
Я рад и отблеску огня,
Что сходит от богини.
НАСТРОЕНИЕ
Удивляюсь солнцу,
Удивляюсь небу,
Светлому оконцу
И ковриге хлеба.
И дождю косому,
И лицу простому,
И зелёной ветке
У моей беседки.
И цветной синице,
Что на поленнице,
И вороне серой,
Что кричит без меры.
Рубленому дому –
Малому, большому –
Всё равно какому,
Но с печною кладкой,
Выверенной гладко,
Чтобы дым с полена
Через три колена
Из трубы на крышу
С тёплой вестью вышел.
После зимней стужи
Удивляюсь луже –