Олег ПАВЛОВ МЫ ЗАБЫВАЕМ О ЛИТЕРАТУРЕ
– Власть должна слушать писателей?
– Вопрос парадоксальный. Потому что, где власть, там ответственность. Но может ли культура оказаться ответственней власти? Может. Читайте письма Короленко к Ленину. Это когда власть не имеет нравственной силы, когда она безбожна. Но в таком случае у власти ничего не просят – от неё требуют... И я бы даже не говорил о каком-то "униженном положении" культуры, если она сама же унижается перед властью… Как унижает себя этой целью – только продаться…
– Вы так резко судите о современной литературе…
– Ничтожество литературы – это когда право на существование получает бездарность. Талант не идёт на компромиссы, не потакает массовым вкусам, не торгует собой. Мы же видим некую массу, сформировало которую желание продаваться: безразличие ко всему, кроме своей выгоды. Всё кончается тотальной продажностью. И вот мы уже забыли… Искусство – это искренность. Художник – это душа. Творчество – это поиск.
– Зато исчезла цензура…
– Цензура – это диктатура лжи. Рынок – диктатура пошлости. Вот Путин сказал на последней "встрече с писателями"… "У нас 80 процентов массовой литературы… Дальше некуда, – сказал Путин господам литераторам, – потому что как бы себя самих потеряем…" Но говорил с королями массовых продаж… Ну, не смешно… Это как если бы Сталин вдруг собрал своих пишущих соколов и объявил: ну, ребята, вы и заврались, народу уже читать стало нечего.
– Вы считаете, современная русская литература не развивается?
– Развиваться свободно может только то, что имеет альтернативу. Ничего этого нет. Кроме того, у нас уничтожено книгоиздание в провинции, то есть по всей стране.
– А что случилось с писателями? Какая катастрофа их постигла?
– Нигде в Европе издатель не имеет права не платить автору. В России, где в 90-е ни один автор не знал своих тиражей, это право стало основой всего. Литературный труд сделали рабским. Хотя какие там писатели… А учёные, а врачи, а учителя… Трудом их пользуются, но как рабским. Есть, да и нужна, только интел- лектуальная обслуга.
– Вместе с обществом писатели разделились на либералов и патриотов…
– Бросьте, идеологической подоплёки давно уже нет ни в чём. Патриотизмом тоже торгуют. Я бы сказал, что у нас идёт противостояние героизма и продажности. С одной стороны – сила национального героизма. С другой – беспринципная сила продажности. В исходе этого противостояния – будущее нашего государства, ведь в XX веке появились технологии, которые требуют наивысшей ответственности. Но если тонут атомные подводные лодки и взрываются атомные станции – это неуправляемый хаос… На что надеяться? Продажность отвратительна. Люди честные, особенно молодые, уходят в бунт. Но где можно служить честно родине и своему народу – там и будущее. Мне противна идея какой бы то ни было новой социальной революции. Не через бунт и революцию – а через служение мы можем и должны сделать главное: сохранить свою родину. Когда в Индии появился Ганди, они только путём духовного сопротивления изменили свою историю. Но у нас полно вождей, больших и маленьких, – и нет учителей.
– России нужно обновление?
– Я не верю в обновление. Традиция – это возвращение к тому, что было смыслом существования, но оказалось утрачено. Это обретение смысла существования через покаянное чувство тоски по тому, что утратил. Возвращение домой, к очагу, любимым. К своему долгу человеческому. Совсем другое – обновление. Обновить – значит рационально освободить от чувства любви, родства, долга. Почему-то нам внушили, что развитие происходит только через обновление. Это не так – развитие происходит через накопление опыта. В Китае мы наблюдали, как одна цивилизация перешла в другую. Накопление опыта – это и есть культура. Обновление – это разрыв своей исторической традиции, уничтожение предыдущего опыта, варварство, бескультурье. Оно ни к чему не ведёт. Мы бесконечно обновляемся уже 20 лет и бесконечно погружаемся в новое и новое варварство. Откуда, например, появились у нас фашисты? Ведь что-то более противоестественное и придумать нельзя – это же внуки тех, кто воевал! Но забыли, не помнят, обозлились, это уже не свято. Передают любовь к чему-то в каждом народе – а у нас плодится через безродство такая ненависть.
– Как вам видится будущее?
– Я хотел бы видеть страну, которая развивается не путём обновления, а путём сбережения своих богатств – духовных, народных, стратегических. Но именно накоплением и продолжением своей национальной, то есть русской традиции. Мы же не можем жить своей традицией. То есть у русских нет права на свою культурную самостоятельность, историческую память. Национальный статус русских, в отличие от якутов или башкир, никак не гарантирован. Но мы имеем такое же право на своё образование, свою культуру, жизнь в рамках своей традиции. У русских же нет права и на родину. Ведь у нас 20 миллионов русских вне России! Но по официальным программам возвращаются на родину, гражданство получают единицы. Если мы видим подобное отношение государства к своему народу, то как мы должны к нему, государству, относиться? Нас пичкают какими-то идеологическими проектами. Но идеология приходит тогда, когда нет веры… Нам этими идеологическими проектами заменяют то, что держало нас слитно веками, сделав из племён народом, – христианскую веру.
– Во что вы верите?
– Верю – что если мы будем с Богом, то Бог будет с нами. Правители приходят и уходят, пусть меняются эпохи, но остаётся это святое – родина и вера. Весь этот проект обновления России – предательство её национальных интересов. Нас учили предавать. Предательство, продажность – суть одно. Лишить народ своей традиции – всё равно что стыда и совести лишить. Теперь они сами не понимают, как остановить все те чудовищные процессы, которые запущены? Ведь у нас сейчас продажно всё и вся… Исправить невозможно такое. Нет способов таких, средств. Это и называется вырождением. Только принуждение что-то остановит. Только если каждое преступление будет иметь наказание и это, скажем так, устрашит. Это будет борьба, когда больное будут вырезать, как вырезается раковая опухоль, которая не поддаётся лечению. Но к этому всё идёт. Нынешний продажный режим испарится. Мы получим новый, более жесткий политический режим, основанный на духовном авторитете церкви и армейском порядке. И это будет ответственная за будущее своего народа власть – или не будет уже никакой другой, самого нашего государства.
– А что будет с литературой?
– Cудьба русской литературы – это безвестность. Мы забываем о своей литературе. Теряем и теряем память о ней… Я не мог бы даже сказать, что она прочитана. Пусть хотя бы прочитают – и будут помнить.