“ВЕРТИКАЛЬ. ХХI ВЕК”
Содержание 33-го номера во многом посвящено десятилетнему юбилею журнала. Открывают его поздравления с этой значительной датой не только местных нижегородских властей, но и известных русских писателей, коллег-издателей, артистов, учёных, друзей "Вертикали" – Юрия Бондарева, Василия Белова, Валентина Курбатова, Германа Смирнова и многих других. Следом публикуется большой репортаж с юбилейного вечера, который прошёл в переполненном зале нижегородского Дома актёров.
Сама редакция с поздравлениями обращается к своему постоянному автору Владимиру Чугунову, который стал финалистом Патриаршей литературной премии, и публикует его эссе "Духовный смысл творчества", главы из новой повести и большое письмо к писателю известного русского критика Михаила Лобанова. Кроме этого с прозой, очерками, публицистическими статьями в журнале выступают Юрий Бондарев ("Мгновения"), Валентин Курбатов ("Камертон"), Анатолий Пафнутьев ("Мой дневник"). Свои новые стихи представляют Сергей Чепров (Алтайский край), Анатолий Аврутин (Минск), Андрей Альпидовский (Нижний Новгород).
Валерий Сдобняков, создатель и бессменный главный редактор "Вертикали. ХХI век", в честь юбилея беседует о сегодняшнем социально-политическом и культурном состоянии российского общества с постоянными авторами журнала – учёным и политиком Владимиром Полевановым ("У Амурской области был шанс стать русским Кувейтом"), поэтом и историком Анатолием Парпарой ("Сегодня бьют иные пушки"), поэтами Анатолием Аврутиным ("Стихи рождаются из боли") и Сергеем Чепровым ("Когда уходит земля из-под ног").
В рубрике "наши публикации" помещены два эссе из архива известного поэта Олега Шестинского "Константин Бальмонт – трагический сын России" и воспоминания о жизни и творчестве поэта Юлии Друниной "Она сражалась за Родину". Раздел критики представлен большими статьями философа Александры Кутырёвой "Мог ли поэт не любить Россию? К спору о патриотизме М.Ю. Лермонтова" и "Красота и муки жизни" критика из Бийска Сергея Филатова.
Людмила АБАЕВА НОЧНАЯ ПТИЦА
Людмила Абаева. Сны и птицы: Стихотворения. – М.: Союз российских писателей, 2010
В поэзии Людмилы Абаевой прежде всего поражает редкостное сочетание философского мироощущения и нежности экзистенциальных переживаний, нежности женской души.
Духу небесному, истинно сущему,
я присягнула на горнем огне.
Тайными песнями, звёздными кущами
голуби снов прилетели ко мне.
С этой поры и живу, зачарована,
с сердцем бестрепетным в чёрные дни.
Где моя радость и где моя родина? –
знают далёкие в небе огни.
И она остаётся верна этой "горней присяге", ибо на протяжении собранных воедино стихотворений её ум, склонный к рефлексии, не отрывается от её сердца, от её эмоций и переживаний.
Начало духовных поисков Людмилы Абаевой возникает в связи с главной экзистенциальной проблемой – загадкой собственного существова- ния. Философские размышления становятся неотделимы от эмоций, порывов души, трепета бытия. И это придаёт её медитативной лирике подлинное очарование и самобытность. В подтверждение приведём строки из стихотворения "Пасха": "И толпы в едином дыханье, и свечи, разящие тьму... Но кто я – одна – в мирозданье, и слёзы мои почему? Быть может, среди ликованья здесь каждый душой ощутил Прощение и целованье, и тяжесть Божественных крыл..."
В книге "Сны и птицы" есть стихи и чисто философского плана, где торжествует чистая мысль: "Сказано: в начале было Слово, значит, Слово будет и в конце". Надо сказать, что это очевидное, но на самом деле далеко идущее наблюдение...
При чтении книги я заметил, с каким пристальным вниманием Людмила Абаева относится к словам Время, Вечность, Сознание, точно её ум что-то притягивает к этим краеугольным философским понятиям:
...И время вернулось в излучину лет,
и бренный язык мой нарушил запрет...
...И все хочу рукой остановить
как время утекающую нить...
...То время изнанок, оглядок, паучьих углов...
А Вечность? Она нависает над "быстротечным" временем "безучастной бездной", "полым пространством", где – ни отклика, ни теплоты. Можно ли что-то этому противопоставить? Нетленную душу – говорит Людмила Абаева: "И я себя от мира берегла, нетленную вынянчивая душу...". Поэтому её интересует всё, что есть в ней самой. И вместе с тем какое смирение, желание не противиться тому, что будет ниспослано свыше! И одновременно – бунт, который редко проявлен, но тем не менее присутствует в её стихах: "Кто небо усеял звёздами и землю засеял людьми, тот в вечном долгу перед нами за наши короткие дни...".
Ещё одно антиномичное качество её поэтического восприятия – это ранимость. Качество, не совсем совместимое с её философскими наблюдениями, что создаёт довольно уникальную картину.
Лён скатерти выбелен, соткан
и жаждет пролитья вина.
В огромные тёмные окна
глядит неотрывно луна –
так смотрят в последней печали
на жизни свершившийся труд,
уже собираясь отчалить
туда, где не сеют, но жнут...
О, эта бессонница окон
и долгих ночей нагота!
Так полно и так одиноко
мной чаша вином налита.
После этих горестных строк, наполненных жертвенным одиночеством, хотелось бы остановиться на самом, пожалуй, драматическом, если не трагическом по своему мироощущению стихотворении, эпиграфом к которому стала тютчевская строка.
И нет в творении творца...
Ф.Тютчев
Нет замысла – и нет спасенья.
Мы сироты вовек.
Венец природы – червь творенья:
в житейском море человек –
и гибнущий корабль,
и крыса, бегущая с него.