Владимир КАРПОВ НАСТОЯЩИЕ СИБИРСКИЕ МУЖИКИ
Известно, что "декабристы", а также политические ссыльные более поздних времён обогатили Сибирь породой и образованием, и я не могу не сказать о потомках ссыльных, которых недавно довелось встретить на берегах священного Байкала.
Были мы там вместе с Валентином Яковлевичем Курбатовым, с которым обычно встречаемся в Ясной Поляне, а посему как-то нелегально и негласно рядом с нами присутствовал и дух Льва Толстого.
Накануне мы посмотрели фильм "Река жизни", где много говорилось о затоплении приангарских деревень и неком известном человеческом упадке в национальной жизни. И на Байкале глаз искал чего-то иного, должного подтвердить, что нет, мы, брат, живы и так просто ты нас не затопишь. И буквально тотчас мы с Валентином Яковлевичем это подтверждение нашли. В селе Листвянка, что в семидесяти километрах от Иркутска, на одной из улочек завернули в сельский двор, на воротах которого было написано: "Парк Ретро". Весь участок был заставлен машинами, мотоциклами довоенного и военного времени, всякими изобретательными поделками: так, к баку мотоцикла с одной стороны приварен кусок плуга, с другой – какой-то изогнутый стержень, – и вот тебе, аист! Курбатов прыгал, аки младенец с немецкой "Эмки" на отечественную "Полуторку", и я садился за руль "Ижа" с ручкой скоростей на боку; и нам казалось, что скромно оставшийся в открытых настежь воротах великий старец – тоже доволен этой картиной русской жизни, сотворённой местным "Кулибиным".
С нами в группе была представительница Голландии: женщина родом из России, сорок лет прожившая за рубежом. Мы не поленились, сходили за ней в гостиницу, чтобы показать наглядную картину неистребимой талантливости русской глубинки.
И она вошла во двор "Парка Ретро", восторженно покачивая головой и улыбаясь, как все они, иностранцы, улыбаются в России.
Сам "Кулибин" – седовласый, лысеющий, по пояс голый, с умиляющим лицом шукшинского чудика, озарённого делом, жил своими трудами в глубине двора, заваленного бесконечной утварью.
Вдруг на громадной скорости, прыгая по ухабам, во двор влетел квадрацикл с восседающим с растопыренными локтями ещё одним явленным чудиком – морда красная такая! Мы с видным литературным критиком, как охочие до подлинной жизни люди, с наслаждением впились в эту картину неугасающего нашего национального бытия. Здоровенный сибирский мужик – такой всплывёт после любого затопления! – так же резко, как ехал, затормозил. И сходу двинул "Кулибина" матёрым кулаком. А в следующее мгнове- ние – выхватил нож. Большой такой, охотничий, из хромированной стали!
"Кулибиных", впрочем, оказалось во дворе два – оба седенькие, только один носастее, и не столь благообразен. Вот ему-то и досталось! Благообразный меж тем вооружился граблями и успел огреть бугая по хребту. А носастый – схватил топор! Всё ж под рукой у них, у рукодельников!
Чудиков я в детстве на Алтае повидал, и знаю, что про них хорошо сказки сказывать, но держаться от них, особливо, когда они при ножах и топорах, лучше подальше. И голландская гостья меня взяла за локоток, мол, посмотрели, пора и честь знать, если нас привлекут, мне в посольстве разбираться. И я развернулся, было, к Валентину Яковлевичу, дабы благородно вместе удалиться, пустив сюжет на произвол судьбы. Но то ли он незримое присутствие Льва Николаевича ощущал острее (который явно заинтересовался событиями), то ли ещё какой глюк по темечку шлёпнул. Литературовед прямо-таки коршуном летел в гущу народной жизни! И борода – острым клином рассекала пространство.
Мать честная! Я же знаю, как пить дать, – они теперь этого, вездесуйного, объединив гнев, и вместе порешат! И топориком, и ножичком, а потом разровняют граблями! Тут и меня сподобило увидеть образ классика, который шёл по полю и широко взмахивал косой. Коса висела на заборе – много кос ещё явно той, дореволюционной закалки. Я схватил косу – точнее, попытался схватить. Мастеровые "Кулибины" её накрепко прикрутили к доскам. Втроём – не отодрать!
Меж тем разъярённый здоровяк, размахивая ножом, теснил умельцев вместе с их орудиями труда, а Курбатов уже разворачивался, прикрывал спиной, как бы пытаясь отстоять народные таланты.