Мы прибыли на Дачу и… и здесь пахло мышами! И не только мышами – пахло ящерицами, землеройками, ужами, лягушками, кротом пахло и пахло ежом. И ещё пахло мышами (однако я, кажется, повторяюсь). Но так оно и было.
С меня сняли ошейник и сунули в корзину с рукавом от папиной детской шубки, в котором я должна была спать. Но я не спала! Нет, я не спала. Когда моя семья легла почивать, я выскочила в открытое окошко – до земли было хвостом подать, – в прохладу, в шорох, в траву такой высоты, что она скрывает вас с головой. Я отправилась на настоящее сафари. Всю божью ночь я посвятила этому. А Луна мне помогала, как могла. Без ложной скромности скажу: охота увенчалось успехом. Когда мама утром вышла на крылечко, она громким воинственным кличем приветствовала мою серую добычу. И весь день, пока мои родные забавлялись тем, что разлучали ягоды со стеблями, я, знай себе, охотилась: то на синицу, то на мотылька, то на живущую в грядке медведку. К сожалению, синица с мотыльком оказались проворнее, а вот медведку я преподнесла бабушке.
И вот, в изнеможении от охоты, я опрокинулась спиной на тропинку, всю в пятнах тени и света, точно шкура прекрасного принца, которого… я увидела на заборе. Да, он там сидел и сверху вниз смотрел на меня. Настоящий сиамский принц, принц крови: это было ясно! Я принялась изо всех сил тереться о тропинку спиной, делая вид, что не замечаю его изумлённого взгляда. А он позвал меня по имени – я удивилась, никто никогда не звал меня по имени, даже мои родные… Он позвал меня: Маленькая Сестричка… И я тотчас откликнулась… Но увы, мой избранник оказался не по душе моим родным: бабушка кинула камень, который, к счастью, не попал в принца, а ударился гораздо ниже, в глухой забор, но бабушка на этом не остановилась и повторила попытку: и принц принужден был унести ноги. Уж не знаю, чем им не угодил сиамец, может быть, они хотят сосватать мне британца?!
Когда мы загрузились в ситроен, – мне опять надели ошейник, – сиамский принц вновь оседлал забор: он проводил меня таким душераздирающим криком, что заглушил шум машины. Я заняла свое караульное место у дороги, которая принялась разматываться, точно мы находились не в машине, а в клубке. Папа сидел за рулём, мама с ним рядом, а бабушка с Большим Братом – позади. Мне наскучило моё место: и я перебралась вначале на плечо Большого Брата, оттуда прыгнула на спинку кресла – и оказалась на руках у мамы. Затем я заскочила к стеклянному охраннику, не пускавшему к нам ветер (впрочем, ветер врывался в машину сбоку, в раскрытое окошко).
Вдруг раздался голос папиного карманного божка, папа достал его – и, как обычно, приложил к уху. И тут с перекрёстной дороги вывернула машина, куда больше ситроена, она мчалась прямо на нас, точно овчарка на мопса, мне показалось, что надо бы уступить ей дорогу… Большой Брат успел крикнуть: "Камаз!" – наверное, это была кличка большого автомобиля (зачем только Брат позвал его!), папа, продолжавший говорить со своим божком, одной рукой повернул руль – но неудачно: Камаз налетел на нас, ударил в бок, раздался треск, скрежет, грохот, и мир завертелся у меня перед глазами. Меня выкинуло в открытое окошко – и я повисла на ветке ближайшего дерева.
На миг очутившись на Луне, по соседству с лунной мышью, я тотчас вернулась на землю: наш ситроен стоял под осиной кверху колесами, которые продолжали вращаться – так же подёргиваются лапы у спящего пса, которому снится недавний бег. Цепляясь за ствол, я спустилась с дерева и вернулась в машину тем же путём, что и вышла, вернее, вылетела: через окошко. Мои родные были живы: хоть и оказались в странных, совсем не свойственных им позах, я обнюхала папу, маму, бабушку, Большого Брата – да, да, они были живы. Как их достать из этого капкана? Я поспешила наружу. Камаза, – которого так некстати позвал Большой Брат, – поблизости не было. Я выбралась из кювета и осторожно вышла на край дороги, по которой в оба направления, – если ориентироваться по кончикам моих усов, – с шипом проносились машины. Никто не заметил нападения Камаза и исчезновения с дороги одной из машин! Я подала голос – его не услышали, я закричала почти так же страшно, как сиамский принц – но опять никто не откликнулся. Не знаю, сколько времени просидела я на краю переполненной железной жизнью дороги – никто не останавливался, а в кювете кверху колесами лежал наш ситроен с моими родными, чьи тела были так непоправимо изменены. Я зажмурилась – и сделала несколько шагов к летящим машинам. И вдруг белая остановилась: колесо, едва не задевшее мой нос, оказалось вдвое выше меня, оно обдало меня пылью, я чихнула, дверцы распахнулись – из машины вышли двое: Он и Она.
Она сказала: "Смотри-ка, кошка! Откуда она в лесу?! Глянь: на ней ошейник". – "Чёрт, да она в крови!" – воскликнул Он. (Это была кровь Большого Брата). Я стрельнула в кусты, росшие обок дороги, а после скользнула вниз – в обрыв, где лежал наш ситроен. По пути я оглядывалась: Они шли за мной. Увы, колеса уже не вертелись: ситроену перестала сниться дорога.
Она вскрикнула и достала своего божка, чтобы пожаловаться ему на нашу машину. Он – одного за другим – вытаскивал наружу моих родных.
Когда приехала скорая помощь, она забрала всех, но… Большой Брат уже не дышал: увы, окошко, в которое вылетела я, Маленькая Сестричка, оказалось слишком мало для него. Пускай теперь Егэ охотится на других школьников. И бабушка… Да, Телевизор лишился своей правоверной телезрительницы. Думаю, что бабушкин бог показал бабушке последнюю новость: о ней самой.
Мои родители живы: но где они – я не знаю. Скорая помощь увезла их в неведомую даль. Злая кредитная машина опрокинулась так далеко от нашего Дома, что я не смогла его сыскать. Но я не теряю надежды. Я шла долго, я устраивала сафари в тёмном лесу уже не ради похвальбы, а чтобы жить, и я дошла… до ближайшего мусорного бака, совсем такого, как тот, подле которого нашёл меня когда-то Большой Брат. И вот я сижу на кромке бака и с мольбой смотрю на Луну, которая напоминает мне о Прямоугольном боге бабушки.
***
– Мама, посмотри какая кошечка! Давай возьмём её к нам.
– Ф-фу! Это помойная кошка, она наверняка больная…
– Ничего не больная, смотри, какая красивая, беленькая…
– Нет и нет. И не проси. Нам нужен котёнок, а это уже старая кошка. И потом: видишь – на ней ошейник. Она чья-то. Пошли.
Да, я старая кошка в ошейнике, который уже не раз спасал мне жизнь… Недавно охотники устроили сафари на Маленьких Сестричек. Я спаслась благодаря ошейнику, один из охотников, прицелившись в меня из-за угла киоска, где продают шаурму, отвёл ружьё, стреляющее иголками, и тоже сказал, что коль на мне ошейник, значит я – чья-то.