Да разве можно ополчаться православным христианам друг на друга при таком невыносимо наступательном походе прямых и косвенных недругов? (А почему наша Церковь в осаде? Да потому, что православно-патриотическая идеология всегда была хранительницей, или, как написано на могиле владыки Иоанна, "защитительницей" России. Потому что какие бы идеологии сегодня — и левые, и правые — ни мастерили для России знатоки, — они не станут для нас теми, которые крепили мощь Великой Империи.)
Недаром приводит Н.Переяслов цитату Г.Драгунского: "Мощная экспансия Православия заставляет тревожиться… Не превратится ли она в жестко организованный главПУР Новой Империи".
Цель-то у подобных публицистов одна: уничтожить самобытность России и добиться ее прозападной ориентации. Прав Н.Переяслов, заявляя, что такая конфессия уже есть. "Еще имя у ихнего божества такое необычное… Ах, да — ЛУКАВЫЙ!.."
Так что, господин профессор, перед лицом прозападной духовной опасности нам, единоверцам, лучше пожать руку друг другу, чем выискивать червоточины в воздвигнутом предками храме.
V
Книга "Нерасшифрованные послания" ценна тем, что внимательный читатель увидит в ней не только литературоведческую "нерасшифрованность", но и расшифрованность "Троянского коня", знающего, как захватить русскую душу, переиначить ее, а вместе с ней и Россию.
Я разглядел в книге ратника с крестом и мечом, обороняющего Россию. Ее страницы другими литераторами будут распахнуты глубже, чем это сделал я, и читатель будет оглушен известиями о совершаемом духовном подлоге, все время подсовываемом России.
А уж когда оглушение пройдет, он поймет, что за цельность России нужно бороться не лозунгами и трескотней, а уходить в проницательно-изощренный труд, что и совершил в своей книге Николай Переяслов.
Николай ПЕРЕЯСЛОВ. НЕРАСШИФРОВАННЫЕ ПОСЛАНИЯ. (Загадки русской литературы от "Слова о полку Игореве" до наших дней.) —
Сборник литературоведческих и критических статей. -М.: "КРАФТ+", 2000. — 320 с.
Лев Аннинский "РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК НА RENDEZ-VOUS" (Из цикла)
"И ЖЕНЩИНА СТАЛА МОЕЙ"
Я уже отчаялся застукать поэта на любовном свидании. Все какие-то иносказания: лес — как схема, телеграфный столб — как лемма, цветок — как контур, река — как фаза… Лошадь, в которой сила вращается, как бензопила… Из завлабов, что ли.
И вдруг: "Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване".
Пригляделся: "Там невеста моя на пустом табурете сидит".
А ведь неспроста бензопила крутилась: сейчас лошадиные силы врубятся…
Я добрый, красивый, хороший
И мудрый, как будто змея.
Я женщину в небо подбросил —
И женщина стала моя.
Когда я с бутылкой "Массандры"
Иду через весь ресторан,
Тверез, как воздушный десантник,
И ловок, как горный баран,
Все пальцами тычут мне в спину,
И шепот вдогонку летит:
Он женщину в небо подкинул,
И женщина в небе висит…
Матерый постмодернист (метаметафорик) рассказывает — словно ребус загадывает. Надо расшифровать. В данном случае через начертательную геометрию, переходящую в моделирование. Что там внутри, — неизмеримо. И понятно. И необязательно. Налицо: диагонали, стороны, параллели, конструкции, векторы, длина, ширина, кривизна, таблица умножения, термопара, коленвал, ось, сектор, перпендикуляр, молоток, гвозди, резьба…
Смысл этого технобесия почерпывается из сталинской метафоры о том, что мы — винтики. (Сталина поэт ненавидит и специально пишет акростих, где засовывает его в… не решаюсь повторить). Так вот: мы — не винтики! "Разбери и свинти наугад, вынимая деталь из детали, — мы останемся, как и стояли, отклонившись немного назад".
Кроме этого геометрического самоутверждения герой говорит о себе, во-первых, что он спер в универмаге бутылку вина, во-вторых, что ему не на что жить, потому что все деньги он проездил на такси, и, в-третьих, что он собирается всех квасных патриотов отправить в Грузию. О том, что он делал в ресторане, мы уже осведомлены: подбрасывал женщину в пустоту.