Геннадий МИЛОВАНОВ. Зеленый бор: Роман и рассказы. — М.: ПАИМС, 2000. — 262 с.
Главное произведение книги — конечно же, роман, сочетающий в себе одновременно любовную и детективную интриги. Присутствуют сегодняшнее время, дом отдыха, случайная близость, которая не забывается, и случайное прикосновение к чужой тайне…
В рассказах — почти уже ушедшая из нашей жизни лирика. Местами достаточно хорошо, но местами — наивно.
Сергей ГОЛЫШЕВ. Время писать стихи: Стихи. — Ярославль: Издательский дом «ЛаД», 2000. — 24 с.
Из тоненькой книжечки стихов, которую предваряет предисловие лауреата Всероссийской литературной премии имени Н.Заболоцкого Александра Хабарова, встает образ православного русского поэта, стремящегося при помощи стиха познать историю России. Вот только названия его стихов — "Тема России", «Митинг», "Памяти Николая Гумилева", «Есенин», "Севастополь в 1996 году", "Петр I", «Наполеон», "Москва", "В Михайловском" и так далее.
"За то, что Пушкин к Православию / Пришел свободно и светло, / Под пистолет его подставило / Земли мистическое зло", — говорит поэт, может быть, яснее всех монографий объясняя причину гибели Пушкина на дуэли."…Так Божий промысел случается. / Дантес — не цель. Он — подставной. / Идут года, но продолжается / Дуэль поэта с сатаной".
НА СТЫКЕ АЗИИ И ЕВРОПЫ: Специальный выпуск редакции газеты "Советская Башкирия — Известия Башкортостана" и Международного фонда славянской письменности и культуры, посвященный Аксаковскому празднику. — Уфа, 2000.
Буклет-брошюра посвящен дням Аксакова в Башкирии и вручению Аксаковской премии. Содержит интервью с председателем Комиссии по присуждению премии М.А. Аюповым, Верховным муфтием России Шейх-уль-ислам Талгатом Таджуддином, слово В.Н. Ганичева о премии, а также материалы, посвященные С.Т. Аксакову, память о котором самоотверженно сохраняет в Республике Башкортостан Михаил Чванов.
Григорий ОСИПОВ. Тихий взгляд: Стихи этого года. — М.: 2000. — 96 с.
Григорий Осипов пишет простые, но западающие в память и в душу стихи, которые хочется цитировать друзьям: "Кому-то на потребу, / Как будто неспроста, / Горит заря в полнеба, / Ликует высота…" Как известно, если зори зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. Будут меняться вожди и режимы, зимы и весны, а эта тема для поэтов будет вечной. И это вовсе не плохо. Потому что только на вечном мир и может выстоять.
(обратно)
ПРИСУЖДЕНЫ ПРЕМИИ
— Александру Макаровичу ДОРОНИНУ (г. Саранск) за произведения последних лет присуждена учрежденная Союзом писателей Республики Мордовия премия имени Матиаса Кастрена.
— Владимиру Ивановичу ШЕМШУЧЕНКО (г. Санкт-Петербург) за книгу стихотворений "Родиной пахнет ковыль" присуждена учрежденная Московской областной писательской организацией и страховой холдинговой компанией «БАСО» премия имени Николая Гумилева.
Секретариат Правления СП России, редакция газеты "День литературы" поздравляют лауреатов с заслуженными наградами!
(обратно)
Владимир Бондаренко ДОБРОВОЛЬНОЕ ГЕТТО ЮННЫ МОРИЦ
Юнна Мориц всегда чувствовала себя чужой на пиру любой из элит. "Никакую паутину / исступленно не плести, / одиночества картину / до шедевра довести!.." Может быть, это и спасало ее поэзию, которую она воспринимала как важнейшую часть жизни. Вот уж кто не согласится с представлением, господствующим на Западе, что поэзия — это некая игра для ума или развлечения, что поэт — некий специалист, овладевший некой профессией. Нет, поэзия способна переименовать, переделать, возвысить мир. Вот уж верно: "Не бывает напрасным прекрасное". Слово у нее самоценное — не только что-то обозначает, но и само по себе имеет ценность как важнейшая часть бытия.
Казалось бы, после крушения советской власти наступает ее время, ушли годы, когда за стихотворение "Памяти Тициана Табидзе", а особенно за строчки "Кто это право дал кретину — / Совать звезду под гильотину?", ее на долгие годы занесли в черные списки, когда девять лет по идеологическим причинам не издавали новых книг, когда объявили «невыездной». А теперь же — свобода творить, свобода писать, свобода ездить. Впрочем, первыми поехали и насовсем уехали именно те, кто объявлял ту или иную поэзию «невыездной». Все равно — Юнны Мориц или Николая Тряпкина. Впрочем, эти выехавшие комиссары и сейчас на Западе, став славистами, очень строго определяют, кого из современных поэтов пускать в Европу, а кого и близко не подпускать. Но вряд ли они распространили нынче свои запреты на поэзию Юнны Мориц. Ей-то светило оказаться в «дамках» русской поэзии и в прямом, и в переносном смыслах. И происхождение, и репутация, и былые запреты давали ей карт-бланш. Думаю, нашлись бы наверняка и богатые друзья из олигархов. Что же по-прежнему превращает Юнну Мориц в обитательницу гетто отверженных, из которого она сама не желает выходить? И западный мир ее совсем не прельщает: