Зарубежные ученые решили прямо взять быка за рога — попытаться записать содержимое наших извилин, записать то, что скрывается под нашей черепушкой. И такого рода попытки, судя по всему, им удались.
То, чему мы сейчас являемся свидетелями, с трудом укладывается в голове. О подобных исследованиях в кругу наших знакомых не могло быть и речи. Они ограничивались сбором и обменом информации. А она была на удивление разной.
Встречаю недавно в городе Павлика Воробьева, одного из свидетелей Славкиного эксперимента. Едва поздоровались, он с места в карьер:
— В последнее время я просмотрел несколько книг об экстрасенсах, ну, об этих ясновидящих, об их общении с субъектами потустороннего мира. Не скрою, читать забавно. Не могу понять одного — почему все их клиенты ведут себя так, словно с ними ничего не случилось, как будто в их судьбе не произошло никаких перемен. В чем тут дело? Создается впечатление, что, утратив материальную оболочку, покинув наш бренный мир, они ни капельки об этом не жалеют. Удивляет и другое — ни в одном случае такого общения экстрасенс не поинтересовался, как их собеседники ощущают себя в новом качестве, что здесь с ними происходит.
Не успел я вставить слово, как Павлик продолжал:
— Все это настораживает, наводит на мысль: а не лапшу ли нам вешают на уши? Не нашел я в книгах и ни одного случая повторного общения с одним и тем же лицом. Спросишь: для чего это надо? А чтобы иметь представление о том, происходит ли что-либо с этим лицом по прошествии определенного времени — через месяц, год, столетие. Насколько мне известно, клиентами экстрасенсов могут быть и те, возраст которых исчисляется столетиями. Интересно, живут ли они какой-либо жизнью. А может быть, мы имеем дело лишь с интересной, но мертвой, одноразовой, записанной в определенный момент информацией, когда душа расстается с телом. Происходит как бы запись на природную телекассету. Не на кассету? Ну хорошо, пусть это будет поле. А что происходит с этой записью потом? Существует ли она вечно? Растворяется ли в эфире? Сливается ли с другими записями и что в результате происходит?
Свой пространный монолог Павлик закончил вопросом:
— Тебе ничего такого не попадалось? Не улыбайся! У нас сейчас многие этим заразились: достают литературу, звонят, обмениваются мнениями.
Этими словами и закончилась наша встреча. Едва я открыл рот, как Павел отрубил:
— Все. Я понял: у тебя об этом ничего нет. Будем копать дальше. Будь здоров! Мне пора.
Пока мы занимались спорами да разговорами, из-за океана пришло сообщение, что американцы со свойственным им прагматизмом, оставив в стороне мораль, оказывается, уже несколько лет проводят эксперименты по ментальному сканированию — введению человеческих мозгов в компьютер. Работы, естественно, засекречены, чтобы до поры до времени не раздражать общественность и Церковь. В журнале не назван исследовательский центр, ничего не говорится о методике. Американские ученые, видимо, считают, что не таков это предмет, чтобы говорить о нем открыто. Из туманных намеков можно лишь догадаться, что в экспериментах, проводимых в этом центре, при сканировании используется виртуальный сверхкомпьютер из кластеров. Под этим мудреным названием скрывается сеть из огромного числа обычных персональных компьютеров. Владельцы последних даже не подозревают, во что их втянули и в какого рода расчетах участвуют их персоналки.
Заокеанские спецы начали с новорожденного младенца. Звали его Сидом. У матери, родившей его, тяжело протекала беременность. И, когда Сид родился, врачи, не колеблясь, заявили: не жилец. В течение пяти суток, пока ребенок находился в реанимации, проводилось ментальное сканирование его мозга. Утверждается, что удалось сканировать около 60 процентов нейронов, которые зажили в компьютере своей жизнью. Произошло это, оказывается, несколько лет назад. И все это время в компьютере жил и развивался ребенок — компьютерный Маугли.
Я не спец в физиологии мозга, и всякий раз, оказавшись в институте, просил кого-либо из сотрудников растолковать тот или иной научный термин, то или иное положение из иностранного журнала. Не скрою, из их объяснений я понял далеко не все, но одно усвоил твердо, что в обозримой вселенной нет ничего сложнее человеческого мозга. Судите сами: наш собственный компьютер, помещенный к тому же не в столь уж прочное убежище, ежесекундно обрабатывает более 100 миллионов единиц информации. Состоит он примерно из 100 миллиардов нервных клеток — нейронов, которые, словно проводами, соединены между собой невообразимым числом связей. И если бы мы захотели изложить печатно информацию, содержащуюся только в нашей активной памяти, нам потребовалось бы без малого 20 миллионов томов. Вот почему, когда заходит речь о сканировании мозга человека, приходится привлекать не один, не десять, ни сто, а огромную сеть компьютеров, какую только можно в настоящее время создать.