Иногда проценты были болезненными, но рыночная суть Толюнчика оставалась неистребимой. Он только всякий раз сожалел о том, что приватизация не прошла так гладко, как бывало в том еще более раннем детстве, когда он даром ел варенья, сколько хотел.
Толюнчику было тогда 5 лет. Он ходил по соседкам и говорил рыночно просто, всегда одно и то же: "Мама заболела и хочет малинового варенья. Подойдет также клубничное, вишневое и абрикосовое варенье. Помогите, пожалуйста, мамочке! Не хватает на варенье".
"Сейчас, сейчас, Толюша, — говорили соседки. — А во что тебе положить?" Толюша отвечал: "Да ни во что, я прямо из банки поем".
Соседки умилялись рыночной находчивости малыша-приватизатора, которому варенье доставалось шутя. И уже тогда он решил стать приватизатором не на шутку.
КИНДЕР-СШИВАТЕЛЬ
Мальчик Сережа всегда отличался верхоглядством. Его в жизни мало что по-настоящему интересовало, разве что всякие оккультные штучки.
Какое-то время он пробовал стоять на голове. Но это требовало немалых личных усилий, а киндер к этому не был готов, хотя перевернутый мир ему показался подходящим.
Когда он подрос, в России появились атлантические сайентологи, Сережа к ним потянулся и вскоре почувствовал себя там, как в своей тарелке.
Среда оккультных проделок, легких доходов, околорыночных афер и психолингвистических технологий — это как раз было то, к чему он бессознательно тянулся.
Жизнь приобрела для него осязаемый смысл. А когда ему предложили за ощутимые суммы и сектантские привилегии продать свою душу, он быстро и легко согласился, ибо давно знал, что его душа, в общем-то, ничего не стоит.
Он подавал явные и многообещающие надежды, его новые друзья еще немного, для порядка, поднатаскали в технике афер.
Он прошел практику за рубежом, получил соответствующий ярлык и решил, что вполне созрел для большой политики.
Он легко набрал нужный «имидж», немного заматерел, полюбил телеэкран, модные костюмы и галстуки, научился обещать и делать публичные заявления.
Недавно он изумил всех своим очередным перлом: оказывается, пришло время "сшивать Россию".
Его спросили: "А зачем прежде нужно было таким, как вы, ее «расшивать», разрывать на части и раздавать направо и налево суверенитеты?"
"А вот для того и нужно было, — как всегда, бодро заявил киндер, — чтобы теперь я мог стать героем по «сшиванию» России! Как де-юре, так и де-фолто!.."
МЕНТАЛИТЕТ И СОЗНАНИЕ
4-летняя Валери, нигде не работающая, жалуется 3-летней Кате, успевшей себя зарекомендовать на телевидении:
"Так тяжело жить! Казалось бы, рынок, сексуальные свободы, права ребенка, да мучают кошмары: каждую ночь топлю русских в Байкале, но тщетно — всюду мерещатся чекисты и черносотенцы, голова кругом идет, то и дело в жар бросает; к тому же вес, мягко говоря, выше нормы, часто запоры и словесный понос, давление скачет, как Березовский — через границы…"
"Климакс, батенька, он и есть климакс, — задумчиво говорит 3-летняя Катя. — Если нервничаешь — пей седативные, не спишь — глотай снотворные, запоры — жуй пурген без сахара. Уверяю тебя, никаких калорий. А то годам к шести превратишься в полную развалину. Да ты уже и так…
Мой тебе последний совет — обзаведись детьми. Кидать в жар все равно будет, и голова часто будет идти кругом. Но зато немотивированная агрессия должна пройти. По отношению к русским".
ЧЕЛОВЕЧЕК С РУЖЬЕМ
Маленький Ослан (ласково Ослик) идет по кишлаку с ружьем. Кишлак называется не то «Шали», не то "Не шали". Вопрос не ясен. И даже после того, как им заинтересовались федеральные органы, ясности пока не прибавилось.
Маленького джигита спрашивают: "Куда же ты, Ослик, идешь с ружьем и где твои гранаты?"
"Чего смеешься? — осклабился Ослик. — Я с ружьем родился. Потому и роды были тяжелые. Мать до сих пор в себя прийти не может. Врачи, принимавшие роды, были русские, я не хотел выходить и отстреливался до последнего патрона. Ну а когда патроны закончились, меня выволокли на свет, но я сразу в лес убежал".
"Ну, а сейчас куда идешь? В лес? В горы?"
"Нет. Иду к бабушке на день рождения. Вот и серьги для нее достал без особого труда, тут по дороге".
"Где именно?"
Ослик важно отвечал: "Уметь надо, пойдешь обратно, увидишь".
"А зачем тебе на дне рождения бабушки ружье? Салют в честь нее, что ли, будешь устраивать?"
"Нет, — отвечал Ослик, — ружье мне нужно, чтобы проделать в бабушкиных ушах дырки для сережек. А гранаты мне пока ни к чему, бабушка мне еще пригодится".
РЫНОЧНЫЙ ЗАТЕЙНИК
Я Мишу Жавнецкого в телевизоре видал.
Поздравляя себя с 6-летним с половиною юбилеем, он бодро, весело и находчиво отметил как характерную черту своего прошлого то, что в советское время мы разучились думать.
Кто это — мы, он не уточнил.
Может быть, те, кто создавал орбитальные станции и корабли на воздушной подушке?
А может быть, местечковый затейник имел в виду Бесславских, Обрезовских, Яблинских, Гнусинских и других, кто, выйдя из советского времени, опрометью бросился творить тот разлад, в котором сегодня по уши увязла страна? Миллионы беспризорных, разграбленную экономику и многие другие «прелести» либерального бандитизма нельзя ведь назвать проявлением ума и способности думать — даже для смеха.