Редьярд Киплинг “МНЕ БЫЛО НЕМАЛО ЗАБОТ ДАНО…” (Переводы Виктора Широкова)
ОЧАГИ
Мужчины разожгут очаг,
У каждого он — свой;
Четыре Ветра дым в очах
Мне принесут с собой.
Через моря, сквозь цепь камней,
По небу в гроздьях гроз
Четыре Ветра дым ко мне
Несут до крупных слез.
Пока не будет крупных слез,
Пока чуть не инфаркт
От давних дум, от старых грез,
В дыму обретших фрахт.
И с ветра каждою волной
Тоски сильней напор
Из каждой четверти людской,
Где дом мой с давних пор.
Четырехкратно брошен вдаль,
Огонь и дождь отбит —
Четырехкратная печаль
И радость вновь летит.
Как мне решить, какой главней
Из очагов, где храм?
Я слишком часто у огней
Гостил то здесь, то там.
Как я могу презреть любой
Из них или предать?
Ведь каждый чем-то все же мой
И мне помог мной стать!
Как сомневаться мне сейчас
В веселье и в тоске,
Когда весь мир вновь без прикрас
Висит на волоске.
Четыре Ветра, как ни шли,
Вблизи вы иль вдали,
Лишь эту песню б отнесли
Всем людям всей земли!
Где есть очаг и где верны
Простому слову «дом»,
Где песни учетверены
Любовью и добром.
ДОРОГА ЧЕРЕЗ ЛЕСА
Закрыта дорога через леса
Семьдесят лет назад.
Год от году вольней колотила по ней
Разнузданная гроза.
Сейчас никогда не поверите вы,
Что здесь простирался путь.
И молод, и стар мчались, как на пожар,
Не давая эху заснуть.
И знает один бородатый лесник,
Что там, где гуляет лиса,
Где каплет смола, однажды была
Дорога через леса.
Все же, если вы посетите леса,
Когда летняя ночь коротка,
Когда в капле воды свежесть первой звезды,
Когда выдра свищет дружка
(Растеряли звери обычный страх,
Редко видя людей на тропе),
Слух заденет вновь дальний звон подков,
Шелест юбки в высокой траве,
И, как встарь, под ноги падет роса,
И укажет шаг, протянулся как
Старый добрый путь через все леса…
Только нет дороги через леса.
ПРЕРИЯ
(Канада)
Я вижу, как растет трава, чтоб встретиться с рукой;
Я вижу, что река права, петляя в день иной —
Пустое поле, ржавый пруд и воздуха хрусталь,
Холмы, что грустно вдаль бегут. Чего так сильно жаль?
Пройдя по берегу реки иль просто в никуда,
Ты вдруг заметишь узелки сердечного стыда.
Не торопись, не обогнать тревожный бег часов,
Пружинит под ногою гать, тяжел ночей засов.
Я слышу: летняя гроза роняет зерен град.
Я слышу: в степь ведет стезя, хоть ты не конокрад.
Я слышу Осени гобой, вспугнувший диких птиц,
И тишины предснежный рой. Но что клонит так ниц?
Будь осторожен, свеж узор, он — эхо летних дней;
Снопов покинутых укор, сигнал душе твоей.
Закрыта игр любовных дверь, погашен пламень звезд,
И лучше памяти не верь, ждет города погост.
Все, в чем нуждался, что желал, чего страшился я,
Год сосчитал и разменял на медяки жнивья.
Ну что ж, но я полней живу, прощаясь с красотой,
И обладаю наяву волшебною мечтой!
ПОСЛЕДНИЕ ИЗ ЛЕТУЧЕЙ БРИГАДЫ
1891
Тридцать миллионов британцев твердят о величье страны,
А двадцать кавалеристов опять побираться должны.
У них нет ни денег, ни пищи; ни работы, ни помощи нет;
Последние из Летучей Бригады, беспомощность — ваш обет.
Песню о них сложили, но песней не будешь сыт.
Голодаешь ничуть не меньше, даже если ты знаменит.
Они попросили денег, дескать, пришла хана;
Двадцать четыре фунта им уделила страна!
С такой подачки загнешься: вот и вся недолга.
Злы были русские шашки, но время — злее врага;
Сержант-отставник бормочет: "Отыщется ль тот поэт,
Стихи которого детки в школе зубрят чуть свет?"
Построясь попарно, к поэту они заявились домой;
К тому, кто их обессмертил, пришли, как нищий с сумой.
Все такие же молодцеватые, как и в былые дни,