Выбрать главу

Там Солнце Солнце! Там льющееся злато! Там иерусалимская дорога... Там Вечная Любовь воскресшая!..

Тут что ли я опять засыпаю затуманиваюсь я от печного усыпляющего материнского тепла утробного огня от струй несметных ливня от горячего уже покорного уже моего тела Ея...

Но дождь дождь... ливень ливень усыпляет умиротворяет растворяет...

А на той вечной дороге нет дождя нет ливня нет сна сна сна...

Айя!.. Наталья не покидай меня...

Аааааа...

И я просыпаюсь блаженный радостный очарованный пьяный вечно что ли? что ли?

Солнце солнце утреннее радостное столпами пыльнопыльцовыми рассыпчатохрустальными льется лиется через мокрые сверкающие вымытые окна а на столе в бутыли самогонной стоят росные росистые свежесрезанные нежно-фиолетовые флоксы

Тихо тихо блаженно блаженно чисто чисто вымыто подметено все в бедном жилище моем — чувствуется что женщина живет здесь и житие мое опалено напоено ее трепетом и дыханьем и трепетной заботой... Да!..

И только на полу только на полу разбросаны золотые золотые колосья и они уже высохли и ликуют золотятся переливаются животворно атласно...

О!..

...Солнце солнце... Вечнозолотой небесный колос... Льющееся злато... Вечная любовь... Вечное Воскресенье...

Что же ты ушла Наталья странница колосяница моя и не взяла колосьев своих?

И высохло ли изумрудное шелковое платье твое?.. Иль ты ушла в мокром платье?..

Солнце солнце льющееся ликующее пылает через окна но что-то хладно мне и тогда я вновь бросаю в печь серебряные березовые поленья и отворяю дверцу печи и гляжу гляжу забывчиво улыбчиво как огонь мечется в печи

А потом я ложусь на колосья которые еще хранят запах и тепло тела ее и дремлю дремлю сплю радостный необъятно радостный что ли? что ли? Опять что ли я вижу ту иерусалимскую струящуюуся солнечную дорогу и Воскресшего в окруженьи радостных золотистых колосистых странниц средь которых Сама Ликующая Богородица!..

Наталья ты к ним ушла?

...Солнце солнце... льющееся злато злато злато... Злато бьется льется и в печи моей открытой... Опять я сплю дремлю что ли... А одному мне туда не дойти пешком! О!... А с ней бы дошел!... О!...

Айя! Ах! Как сладко! солнце солнце... утреннее солнце... Только это уже другое далекое весеннее таджикское солнце далеких дней… радостно лают дымные хриплые утренние собаки... Мы с матушкой моей Людмилой гостили у нашей кишлачной таджикской родни в ветхом бледноизумрудном кишлаке Чептура и вот ранним ранним утром в лае дальних туманных сырых серебристых собак и криках молодых хриплых петухов алмазных идем к утреннему поезду и я мальчик невнятный полусонный теленок телок у кормильного парного вымени радостно прижимаюсь к руке матушки моей блаженной солнечной струящейся и она обнимает меня и обдает дивным чародейным молочным запахом молодой матери моей матери матушки мамы мамы мамочки...

А идем мы по сырой утренней вспаханной земле кормильной распаханной распахнутой и так пахнет землей-праматерью и даже коралловыми сверкающими сырыми вьющимися земляными червями которых вынимают выдергивают вытягивают из земли дымчатыми изумрудными клювами прожорливые прыгающие смоляные грачи и мы бежим бежим радостные по проваливающейся доброй земле-тесту родному всхлипывающему как живое

И лают дальные и близкие хриплые отуманенные собаки и поют младые ликующие заревые петушки и горлицы...

И солнце солнце раннее таджикское ликующее вешнее разливчатое солнце обливает сушит всю землю первобытным нутряным животным теплом и обливает обдает теплом солнечную веселую трепещущую от великой любви вечную руку утренней бессмертной матери моей...

О Господь всей вселенной и всех звезд и всех человеков! Не может быть чтобы это утро и лай этих туманных сырых родных серебряных собак и крики изумрудных петушков голосистых и необъятная всещедрая вселенская нетленая рука ласкающая матери матушки мамы моей не повторились не продолжились более в небесах а навек исчезли истратились истлели иссякли на земле! не может быть чтоб умерла бесследно такая любовь! а не воскресла вечно в небесных вечных садах!..

Не может быть Господь мой!..

И вот уже та вечная иерусалимская дорога и эта тленная талая чептуринская дорога кажутся мне теперь одной дорогой одной дорогой одной дорогой...