Ах Наталья! ах спящая странница! такая радость золотых курящихся струящихся колосьев! такая радость в душе! и в теле! и в бедном доме моем! так я счастлив необъятно… Как Мария и те! те! те спутницы Ея!.. да! да! да!.. и я на той горе на той иерусалимской завороженой небесной уже дороге стою что ли в пыли курчавой сладчайшей… и ты рядом возлюбленная с ликом агнца чистая кроткая моя…
А ведь это самый радостный самый ликующий день на земле в жизни всех человеков и ушедших и живущих и грядущих и отныне нет между ними смертных бесповоротных преград, если однажды Смертный навек восстал!..
И вся та иерусалимская дорога в златом льющемся солнце!.. Солнце, солнце!.. Льющееся злато!.. Вечная воскресшая любовь!..
Но тут ночь ночь нощь… ливень ливень… Наталья нагая спит в руках в ногах в чреслах в губах моих… а я уже на той иерусалимской льющейся солнечной чародейной дороге на той горе стою и рад и счастлив как в утробе теплой матери дремлющее дитя дитя дитя…
…Потом я просыпаюсь что ли чудю ворожу что ли? потом я осторожно встаю и подкладываю в печь новых березовых поленьев и вновь оживает огонь печной и я вновь ложусь с Натальей моей и вновь обнимаю обвиваю объемлю ее чтобы она не бежала не ушла не разлюбила меня
Наталья Наталья! спи спи спи! а когда проснешься — пойдем на ту иерусалимскую дорогу на ту гору где только что Воскресший Спаситель свежо сказал Марии Магдалине и спутницам Ея: "Радуйтесь"!..
От моего домика до той земли до той дороги — пять тысяч верст, но мы радостные! но мы обнявшись неразлучно пешком босиком побредем побредем! дойдем!.. там нет русских ледяных смертельных снегов! там пыль плещется материнская отчая вечная теплая шелковая кормильная пыль святых земель святых дорог!..
Там Солнце Солнце! Там льющееся злато! Там иерусалимская дорога… Там Вечная Любовь воскресшая!..
Тут что ли я опять засыпаю затуманиваюсь я от печного усыпляющего материнского тепла утробного огня от струй несметных ливня от горячего уже покорного уже моего тела Ея…
Но дождь дождь… ливень ливень усыпляет умиротворяет растворяет…
А на той вечной дороге нет дождя нет ливня нет сна сна сна…
Айя!.. Наталья не покидай меня…
Аааааа…
И я просыпаюсь блаженный радостный очарованный пьяный вечно что ли? что ли?
Солнце солнце утреннее радостное столпами пыльнопыльцовыми рассыпчатохрустальными льется лиется через мокрые сверкающие вымытые окна а на столе в бутыли самогонной стоят росные росистые свежесрезанные нежно-фиолетовые флоксы
Тихо тихо блаженно блаженно чисто чисто вымыто подметено все в бедном жилище моем — чувствуется что женщина живет здесь и житие мое опалено напоено ее трепетом и дыханьем и трепетной заботой… Да!..
И только на полу только на полу разбросаны золотые золотые колосья и они уже высохли и ликуют золотятся переливаются животворно атласно…
О!..
…Солнце солнце… Вечнозолотой небесный колос… Льющееся злато… Вечная любовь… Вечное Воскресенье…
Что же ты ушла Наталья странница колосяница моя и не взяла колосьев своих?
И высохло ли изумрудное шелковое платье твое?.. Иль ты ушла в мокром платье?..
Солнце солнце льющееся ликующее пылает через окна но что-то хладно мне и тогда я вновь бросаю в печь серебряные березовые поленья и отворяю дверцу печи и гляжу гляжу забывчиво улыбчиво как огонь мечется в печи
А потом я ложусь на колосья которые еще хранят запах и тепло тела ее и дремлю дремлю сплю радостный необъятно радостный что ли? что ли? Опять что ли я вижу ту иерусалимскую струящуюуся солнечную дорогу и Воскресшего в окруженьи радостных золотистых колосистых странниц средь которых Сама Ликующая Богородица!..
Наталья ты к ним ушла?
…Солнце солнце… льющееся злато злато злато… Злато бьется льется и в печи моей открытой… Опять я сплю дремлю что ли… А одному мне туда не дойти пешком! О!… А с ней бы дошел!… О!…
Айя! Ах! Как сладко! солнце солнце… утреннее солнце… Только это уже другое далекое весеннее таджикское солнце далеких дней… радостно лают дымные хриплые утренние собаки… Мы с матушкой моей Людмилой гостили у нашей кишлачной таджикской родни в ветхом бледноизумрудном кишлаке Чептура и вот ранним ранним утром в лае дальних туманных сырых серебристых собак и криках молодых хриплых петухов алмазных идем к утреннему поезду и я мальчик невнятный полусонный теленок телок у кормильного парного вымени радостно прижимаюсь к руке матушки моей блаженной солнечной струящейся и она обнимает меня и обдает дивным чародейным молочным запахом молодой матери моей матери матушки мамы мамы мамочки…
А идем мы по сырой утренней вспаханной земле кормильной распаханной распахнутой и так пахнет землей-праматерью и даже коралловыми сверкающими сырыми вьющимися земляными червями которых вынимают выдергивают вытягивают из земли дымчатыми изумрудными клювами прожорливые прыгающие смоляные грачи и мы бежим бежим радостные по проваливающейся доброй земле-тесту родному всхлипывающему как живое
И лают дальные и близкие хриплые отуманенные собаки и поют младые ликующие заревые петушки и горлицы…
И солнце солнце раннее таджикское ликующее вешнее разливчатое солнце обливает сушит всю землю первобытным нутряным животным теплом и обливает обдает теплом солнечную веселую трепещущую от великой любви вечную руку утренней бессмертной матери моей…
О Господь всей вселенной и всех звезд и всех человеков! Не может быть чтобы это утро и лай этих туманных сырых родных серебряных собак и крики изумрудных петушков голосистых и необъятная всещедрая вселенская нетленая рука ласкающая матери матушки мамы моей не повторились не продолжились более в небесах а навек исчезли истратились истлели иссякли на земле! не может быть чтоб умерла бесследно такая любовь! а не воскресла вечно в небесных вечных садах!..
Не может быть Господь мой!..
И вот уже та вечная иерусалимская дорога и эта тленная талая чептуринская дорога кажутся мне теперь одной дорогой одной дорогой одной дорогой…
Сливаются сбираются две дороги в одну…
Но!
Одному мне туда не дойти пешком! Слишком далек мой дом… О!..
…И вот я опять радостно необъятно лежу сплю чудю ловлю лелею уповаю на колосьях у печи горячей и угольки рдяные алые рассыпчатые живучие счастливые трескаются и вылетают из открытой печи и падают в колосья сухие золотые и колосья медленно занимаются чадят а потом радостно говорливо находчиво весело горят и огонь ржаной бежит по колосьям и деревянный высохший за ночь пол радостно дымится а потом горит и огонь находчиво весело бежит к дощатым стенам радостного солнечного дома моего
Господь! не может быть чтоб там там там на той дороге не встретил я возлюбленных моих… И потому тороплюсь я… прости мя!… Господь Отец мой…