Владимир Бондаренко КОНСЕРВАТИВНЫЙ ВЫЗОВ
Русская цивилизация самим существованием своим — вызов цивилизации Запада. Дело отнюдь не в нашей агрессивности, экспансионизме, не в нашем богатстве или нашем уме. Дело даже не в нашей идеологии или характере нашего государственного строя. Монархия или республика, советская власть или президентское правление — для западной цивилизации это вторично. Тем более дело не в отношении к чеченцам, татарам, евреям или каким-либо другим народам, населяющим Россию. Не в России возник антисемитизм, а в просвещенной Европе, не в России платили за каждый скальп аборигена денежное вознаграждение, а в США. Но пока мы будем существовать как иной цивилизационный тип развития, мы будем своей инакостью раздражать западный мир. Увы, такова наша историческая участь. Надо почаще вспоминать, что крах Византии связан прежде всего с крестовым походом той самой западной цивилизации против вроде бы своих христиан. Такой же крестовый поход реально готовился и против России. Не тем путем пошли, не ту веру выбрали. Не случайны же слова Збигнева Бжезинского о том, что после краха коммунизма самый главный враг западного мира — православие.
Даже к азиатам или африканцам западный человек относится с большим спокойствием, они не только цивилизационно, но и внешне другие, и это успокаивает западный мир. Русская же цивилизация не только расово идентична Западу, но и корнями своей духовности идет к тому самому христианству, из которого вроде бы возник западный мир. Только они время от времени обновляли веру свою, приводили в соответствие с земной жизнью, пройдя через католицизм, протестантство, а мы так и оставались истинно православным народом, никак не модернизирующим свою веру. Мы же все в глазах Запада — ортодоксы. И как бы ни силился быть суперпрогрессивным тот или иной наш интеллигент, но если он числит себя в лоне Православной Церкви, в лоне традиций православной культуры, то для всего западного мира он всего лишь прихожанин "Orthodox Church", самой что ни на есть ортодоксальной Церкви. Если православный — значит, консерватор.
Наш путь вперед — всегда консервативен. Пройдя сквозь крепчайшую из революций, отменяющую все, что только можно было отменить, мы в результате еще в сталинские годы пришли к консервативнейшему из имперских устройств и, что особенно поразительно, к, может, даже неосознанному восстановлению традиций православия. Уверен, что и после горбачевско-ельцинских разломов едва оправившись от них и даже в результате их мы, вновь идя по нашему цивилизационному кругу, догоним свой же хвост. И наш авангард вновь возглавит консервативнейший поворот в истории. Исторический путь России — это консервативный вызов миру.
Интеллигенты наши, наша национальная ахиллесова пята, столетиями этого понять не могут, все рвутся в западную цивилизацию. Успокойтесь, не хочу ее ни ругать, ни хвалить. Но она идет своим путем, своим цивилизационным кругом, и нам до нее нет никакого дела. Наша уникальность еще в том, что мы в отличие от фундаментального Востока лишены изоляционизма. Наш консерватизм, как губка, впитывает в себя новейшие открытия Запада и Востока, при этом не изменяя сущности своей — заимствовать можем сколько угодно, хоть лопатой, но приживется лишь то, что выживает в нашем цивилизационном кругу. Уж на что Петр Великий перелопатил Святую Русь, почище большевиков изменил образ жизни и образ мысли, в результате лишь укрепилась Российская империя, восторжествовал новый консерватизм, имперского образца. Немало завез Петр Первый и западных мастеров и советников, те, может быть, и думали, что служат западному миру, переделывая по-своему Россию и русский лад. В итоге они же сами послужили русской цивилизации, придав ее хаотичному размаху стройную законченность. То же самое случилось и с мировым еврейством двадцатых-пятидесятых годов. Почему еврейские круги так косо смотрят на Россию? Может быть, оттого что, подчинив себе в революцию и позже, в двадцатые годы, руководство большевицкой России и мечтая о мировом интернационале, реально на самом деле они славно послужили построению нашей супердержавы? Атомный проект, военная разведка, химия и физика, экспансия в мировое пространство — еврейское лобби во всем мире поддерживало наши грандиозные проекты; по сути, вплоть до появления Израиля, все мировое еврейство успешно работало в интересах нашей страны. И оказалось, что работало — на Россию. Никогда за двести лет совместного проживания цели евреев и русских не были столь едины, как в советский период, никогда так дружно не работали евреи на мощь нашей державы, как в двадцатые-пятидесятые годы. Политические круги могли думать что угодно, внешне, как и в петровские времена, подавлялись национальные формы русской жизни. И вдруг в петровских ли камзолах, в комиссарских ли кожаных куртках вновь утверждалась на евразийских просторах глубинная Русь с ее приоритетом духовного над материальным.
Консервативный вызов — вот наш путь в мире. Наша альтернатива экономическому прагматизму. Недавно прочел у французского журналиста Виктора Лупана: "Даже большевики быстро сообразили, что разрушить русский архетип труднее, чем приспособиться к нему любой ценой… красным удалось внушить народу, что они выполняют вековую миссию и что он борется снова, как всегда, против зла и несправедливости, процветающих повсюду. Сегодня на самом деле ясно, что большевикам никогда бы не удалось загнать в свои шеренги столь верующий народ, как русские, марксистскими политическими лозунгами. Продолжатели дела Ленина, в первую очередь Сталин, поняли, что только усвоение идей, близких к устремлениям альтернативной православной модели, — идей, глубоко вошедших в течение веков в коллективное подсознание, позволит им надолго установить свою власть". Коммунисты считали, что они использовали "вечные ценности" русского православного сознания. А может быть, это "вечные ценности" столь замысловатым путем, идя чуть ли не от противного, использовали европейскую марксистскую идеологию, дабы пережить грядущий крестовый поход всей Европы во главе с Германией?
Мы невероятно податливы лишь внешне, мы воспринимаем с жадностью все авангардистские политические и экономические, культурные и литературные течения, дабы переварив их в своем консервативном чреве, впитав их избыточную энергию, предложить далее всему миру новый дерзкий консервативный вызов. В результате, я уверен, новая постсоветская система управления, в мучениях освоив западноевропейские и американские новинки, предложит в ХХI веке свой новый консервативный вызов. Меня упрекнут: ты забыл о миллионах жертв, о разрушенных основах народной культуры, белые патриоты упрекнут за излишний советизм, заранее соглашусь с ними. Были и жертвы, изменился и народ, исчезли навсегда иные из традиций, более того, весь наш русский путь не усыпан розами, и людей мы не жалели на протяжении всей истории — оборотная сторона нашей соборности. Но и отрицать наши грандиозные свершения в ХХ веке тоже невозможно, и состоялись они только благодаря консервативному вызову.