ВОСХОЖДЕНИЕ НА МЕНЕЛЬТАРМУ
Истины размножаются спорами,
Но мельчают, распавшись на частные мнения.
Ширится поле турнира, толпа окружает шатры.
Общеизвестно: две лиги неторопливого восхождения —
И мы в эпицентре безмолвия, мы на вершине горы.
Сколько поломано копий прозрения и отчаянья!
Сколько придумано слов о природе добра и зла!
Словно забыли — две лиги терпения и молчания
Нас отделяют от неба и строгого лика орла.
Нас захлестнуло и смяло словесное крошево,
Но на просторной вершине еще не завяли цветы.
Путь недалек, и дорога еще не заброшена.
Только две лиги — успеем ли до темноты?
О КОРЯВОМ
Не мудрствуй, товарищ, лукаво,
Пытаясь свой стих отточить:
Искусство должно быть коряво,
Чтоб за душу крепче схватить.
Поверь — в совершенстве так пусто…
Вернее слезу отожмем,
В мохнатое пузико чувства
Вцепляясь голодным клещом.
А чтобы восторга лавина
Объяла его до конца,
Огрей парадокса дубиной
Беспомощный разум чтеца.
О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ
Хатулю
Заблудившийся в метели терпеливо ждет апреля,
На стволе упавшей ели или в ящике стола:
То ли лампочка в подъезде, то ли свет в конце тоннеля,
Доведет его до цели, до постели, до тепла.
Мы бы тоже так сумели, да заботы одолели,
И доспехи заржавели, и разбились зеркала,
Торопливые недели, сиротливые гантели,
Льдинка плавает в канале марсианского стекла.
Мужичок лошадку гонит, в дровнях ель, дриада стонет,
Новый год неверно понят — мы, дриада, не со зла.
"Тятя, тятя, наши сети…" "Где вы были?" "В интернете".
"Труп — в /dev/null". Ну что за дети, что за жизнь, что за дела!
Помертвело чисто поле, за окном — покой и воля,
Светлый ангел на консоли что-то пишет прямо в лог.
Не беда! Пойду, поставлю путеводный чайник, что ли,
Чтоб в метели, в деле, в боли он кому-нибудь помог.
О ГРААЛЕ
Вот девушка с веслом,
Вот Насреддин с ослом,
Вот Аладдин с волшебной лампой,
Вот админ с магическим числом.
Он держит root добра и зла
В одной руке и kill в другой.
Он маг, алхимик, раб числа,
Могучий, но не средь людей,
Он заклинатель электронов,
Не пророк, но лицедей.
Над ним плывет Грааль, сияя,
Но покров не будет снят…
Все люди спят.
А вот поэт, он не отсюда,
Так что — ни в одном глазу,
Он призывает розу, грезу,
Музу, визу и грозу.
Он вдохновен, блажен и бледен,
(Нет бумаги, чай остыл),
Он всемогущ, но неконкретен,
Одержим, но очень мил,
Его словам повелевать
Над страстью, совестью, слезой,
Но не над визой и грозой.
Плывет Грааль… Пускай плывет —
Он будет спать.
А вот и я. Не сплю, поскольку
Эти двое — мой каприз,
Мне дела нет до их числа,
root'а, а также роз и виз;
Я их придумал как приманку —
Вроде утки подсадной,
Плывет Грааль — его покров
Сияет дивной белизной,
И если будет снят —
То ими, но не мной.
СОНЕТ-ВОРЧАЛКА
Нас рок влечёт вниз головою
По твёрдой лестнице невзгод.
То мы обласканы судьбою,
То ждём пинка ногой в живот.
Наш лес покуда очарован,
Но ждём в тревоге тех минут,
Когда в порыве бестолковом
Нас в пыльный ящик запихнут.
Пусть нам почти во всем подобен
Наш славный Кристофер, наш Робин,
Но мы ему подчинены.
И злей пчелиного укуса
Пятнистый призрак Щасвирнуса
Тревожит плюшевые сны.
ПЕЙЗАЖ
В переплетенных пальцах эстакад
День умирает выжатым лимоном,
И светофора стрекозиный взгляд
То алым расцветает, то зеленым.
В раскрошенном бетоне труп реки
Ворочается, мутно стекленея,
Медлительно вытягивают шеи
Стальных тиранозавров костяки.
В коробках из кофейного стекла
Слепыми зомби движутся фигуры…
Вот и пейзаж. Не то, чтобы с натуры,
Но не вполне из ящика стола.
ВЕРЛИБР
Верлибр — загробная форма существования поэзии.
Стихотворение сбрасывает с себя оболочку формы,
Избавляется от размера и рифмы,
Теряет звучание.