Говорят, что этот зал Павел выстроил на свои деньги, но что-то дало правительство Москвы, что-то кто-то еще. Зал этот Павел вроде подарил городу, но город отдал ему, строителю, в аренду или еще как на двадцать или тридцать лет. Деньги невероятные, но в этом случае я даже не хочу интересоваться, откуда они взялись. Нельзя все время подозрительно искать, кому все это выгодно. Что-то жизнь должна делать и сама по ее собственному бескорыстному течению.
Народ был самый блестящий, но ближе к музыке; к чести Павла, он не стал баловаться общественными деятелями и знаменитыми правдолюбцами. К самому концерту — уровень был невероятный, высокий и безукоризненный по исполнительству и репутации — подъехали мэр и министр культуры. Так произошло, что в самом конце вечера я с обоими поговорил, вернее, напомнил, что оба обещались быть в институте. Я тут даже собой был доволен. Во время фуршета, который начался после концерта. Стиль и концерта и фуршета был выполнен до конца. Я стоял у стола, держал в правой руке тарелку, а в левой стакан, разговаривал с Володей Андреевым, и вдруг откуда-то из ресторанного прохода выскользнул мэр. Ему я тоже хотел бы отдать должное в соблюдении всегда редкой вежливости, никогда никакого амикошонства, но все помнит, всегда приветлив, всегда точен. Итак, появился мэр, поздоровался, как бы даже протянул руку, и тут я, как в балете, четко и экономно, без единого лишнего движения развернулся, поставил тарелку и, поздоровавшись с Ю.М., сказал: "За вами должок". По отношению к себе, я думаю, мэр услышал эту фразу впервые. Он как бы даже растерялся, и тут я ему сказал, что этот должок выражается в визите в Литинститут. Потом вслед за мэром появился из того же темного прохода из каких-то более роскошных ресторанных покоев Михаил Ефимович, фраза была та же, и тут мы, один перед другим, стали подчеркнуто раскланиваться, друг друга за что-то благодарить, желать разных благ, что-то происходило, чему я так и не дал объяснения. Но дай Бог, чтобы приехали, эти посещения воспитывают студентов и поднимают рейтинг института.
Из встреч на этом вечере запомнился "только что приехавший из Израиля" Андрей Дементьев. Рассказал мне, что Толя Алексин сильно болеет. Я думаю, оба жалеют, что так поторопились сойти с корабля. Вот Жванецкий не уехал. Было грустно, "везде говорят, что у тебя хороший институт и ты хороший ректор". Андрей остался без большого дела к старости. Журнал он в своей нерабочей суете, в жажде поездок, которые нахлынули на него в начале перестройки, потерял. А хороший, один из лучших в стране был журнал — "Юность". Вот все я это понаписал, но тут раздался телефонный звонок от одного парня из "Литгазеты". Мы с ним поболтали. Я рассказал о сегодня виденном и, к моему удивлению, он рассказал мне, что во многом я ошибаюсь. Совсем Андрей не безработный и не брошенный своими друзьями. Он уже, оказывается, председатель Общественного совета "Литературной газеты". Правда, добавил мне собеседник, сидит в газете мало, "у него какие-то командировки, то в Нью-Йорк, то в Тель-Авив". Попал в "Литгазету", я думаю, Андрей через И.Д. Кобзона, песни которого тот много пел, и через Ю.М. Лужкова. А уж Юра Поляков — он всегда помнит добро, в "Юности" Юра, собственно и начинал.
Видел Мишу Казакова. Никто никогда не забудет, что в самое тяжелое время он уехал в Израиль, и у него там не совсем сложилось. Вернулся, значит, не первый сорт.
Вот программа концерта. 1. П.Чайковский "Серенада для струнного оркестра". Исп. Камерный оркестр МТКЦ Павла Слободкина "Musica Viva", главный дирижер — народный артист России Александр Рудин. 2. С.Рахманинов. Этюд соль-минор. Д.Бизе — В.Горовиц. Вариации на тему из оперы "Кармен". Исп. — Александр Гиндин (фортепиано). 3. П.Чайковский "Мелодия". Исп. Александр Рудин (виолончель) в сопровождении камерного оркестра "Musica Viva ".
Сюда бы теперь вставить еще и подробное меню фуршета, мне кажется, это вообще лучший и самый элегантный "стол для всех", за которым когда-либо я сидел или стоял. В самом конце мероприятия, когда я обходил любопытным дозором ресторанные залы, мне предложили устрицы, от которых я отказался и от которых сейчас, когда уже в Обнинске я пишу эти строки, у меня сочится предательская слюна, и тут же я увидел еще один пропущенный аттракцион — блины с чрезвычайно щедрой ложкой красной икры. По блинам я ударял вместе с Э.Быстрицкой. А какие были "морепродукты", какие рыбы и какие дивные салаты с сыром "пармезан".
2 февраля, суббота, 26-й день отпуска. В Обнинске снег, благодать, светит солнце. По-прежнему к участку проехать нельзя, продукты и канистру с чистой водой приходится тащить по плохо протоптанным сугробам. Собака весело скачет. Сторож возле правления, где я оставил машину, сказал, что в этом году грейдер сугробы не взял. Ни к одному дому на машине не проедешь. У сторожа бизнес: за стоянку машины он берет 50 рублей.
Дошли до дома. Хозяйство, немного посидел за компьютером. Вечером пошел гулять. Все вокруг темно, нигде ни огонька, снег влажный, дышит, и лая собак не слышно. Неужели рядом идет шоссе? Совсем, казалось бы, недавно и зимой здесь было полно народа. Подорожали билеты на электричку, постарели, снизился уровень жизни, у детей возникли другие интересы. По радио передали, что у бывшего ведущего НТВ, знаменитого Е.Киселева, дорожная милиция отобрала машину. Машина числилась в списке угнанных. Когда ты богатый, не надо гнаться за дешевкой, следует быть очень осмотрительным и не покупать по случаю угнанные машины.
Позвонил В.С., с диализа она вернулась, значит, пока все в порядке.
3 февраля, воскресенье, 27-й день отпуска. В девять, как рассвело, накормил собаку и пошел гулять. Надел валенки, но во дворе влажно, с неба сеет мелкий дождичек. Валенки — замечательная и универсальная обувь. Эти валенки у меня уже лет 15. С крыш сочится капель. Все завалено снегом. Возле одной из дач сползший с крыши пласт влажного снега образовал дивный нависающий завиток. Подумал, как жалко, что уже очень давно я расстался с фотоаппаратом. Вот бы сфотографировать такое чудо. Но, когда по тропинке возвращался назад, весь завиток уже упал, все разбилось. Это о прочности жизни и о необходимости фиксировать ее переменчивость. Но, с другой стороны, кто знает, записывать сразу ли или ждать, когда впечатления в тебе осядут и утрамбуются.
Во влажном воздухе отчетливо слышится церковный колокол. Это из Доброго. Ясно представил себе эту старинную церковь, где был осенью, стекающийся к ней народ, и возникло в душе ощущение счастья.
Для "Труда".
"Независимо от того, когда и в каком виде Госдума примет закон об альтернативной военной службе, последняя передача канала НТВ "Свобода слова" показала, что народное, общественное восприятие этого закона сильно отличается от его либерально-демократической трактовки. Во-первых, в дискуссии выяснилось, что принципиальных противников у закона нет, включая Минобороны, которое по традиции наше либеральное общественное мнение хотело бы смешать с землей. Если тебе убеждения не позволяют, не служи, иди в альтернативку! Во-вторых, таких убежденных и истовых противников брать в руки оружие по стране немного: всего от 500 до 2000 человек. Больше, оказывается, тех, кто хотел бы поменять риск и мужскую тяжесть исполнения воинского долга, на, конечно, нелегкий и в принципе нужный труд в больнице, в сфере социальной помощи. Переведя эти рассуждения в более доступные дефиниции, я бы сказал так: умные и интеллигентные молодые горожане и их родители хотели бы, лучше бы, чтобы служили ребята из деревень и с рабочих и неимущих окраин. Что касается бреда о том, что армия на заре зрелости мешает человеку реализовать свои возможности, то на это отвечу: тоже служили-с и не сломались, и даже наоборот — до сих пор благодарен воинской службе за многое, что она дала. А что до дедовщины и всего остального, — если взялись управлять и диктовать обществу, как жить и думать, приведите армию в порядок а после смело говорите о том, как у нас, либералов, слова не расходятся с делом. В конце передачи одна из участниц, мать, сыну которой еще только предстоит служить, очень точно сказала: "Мне не хотелось, чтобы мой сын занимался ночными горшками или работал в морге, а служил в нормальной армии, но только чтобы армия была в порядке". Ну а если все же предубежденность против армии, сиречь трусость, — в свободной стране я вправе называть вещи своими именами и так, как я о них думаю, — ну а если эта предубежденность все же непреодолима, ну что здесь поделаешь, но в этом случае строй воинские объекты, работай на воинском складе, не бери в руки оружие, но, как и все остальные твои сверстники, — служи! Это опять одно из мнений передачи. И вот тут я схожусь не только с рядом выступавших, но даже с губернатором Аяцковым — в альтернативке надо служить на порядок дольше. Аяцков предлагает четыре года. Это, конечно, круто, но это тот случай, когда здравый смысл и справедливость протестуют против записного оголтелого либерализма".