Таков основной пафос рассказов Олега Селедцова "Звонок на рассвете" и "Полет в вечность". Объективности для надо упомянуть, что и соседние с Инжиро-Бананией земли характеризуются той же клинической картиной: "Северная Кокосия, Кизилия и Пальмостан". Нетрудно догадаться, что именно в этих заповедниках подрастают новые тарзаны ичкерийской независимости и прочие джигиты джихада.
Однако самое печальное даже не это — самое печальное то, что действительный-то (не литературный) пафос, одушевляющий сегодня, как оказалось, сотни тысяч живущих там русских людей, реально выражается в двух словах: "В Россию!". С очевидным непониманием того, что если полторы сотни лет назад, по словам Толстого, граница России пролегала по луке казачьего седла, перемещаясь вместе с ним все дальше и дальше от центра, то нынче эта же граница пролегает по ручке беженского чемодана, все ближе и неумолимей снова приближаясь к Москве.
Можно бы, конечно, помечтать о последующем восстановлении статус-кво (ведь было уже такое в XVI-XVII веках). Однако приземлить такие мечты весьма несложно: достаточно представить себе нынешнюю сборную Франции по футболу, половина которой имеет столько же общего с Ронсаром и Мольером, сколько туземные бусы из слоновой кости с ювелирными украшениями Фаберже. Эти "новые французы" — выходцы из Алжира и Туниса, а процесс заселения ими метрополии называется реколонизацией — это во-первых; а во-вторых, и нам доступна простая статистика: уже сегодня каждый третий житель Москвы — мусульманин, что является прежде всего не религиозным, а этно-культурным определением.
И в такой ситуации бегство "в Россию" является не бегством куда-то с определенных земель, а бегством с Земли вообще — туда, в Россию Небесную. Речь должна вестись о небывалом еще — метафизическом исходе целого народа. Что опять-таки подтверждается статистикой смертности и рождаемости. А это уже гораздо важнее инжиро-бананских хроник, хотя и неотделимо от них...
СУТЬ ПРОБЛЕМЫ МОЖНО БЫЛО БЫ УПРОСТИТЬ, сведя ее к пререканиям между "патриотами" и "безродными космополитами". В том же рассказе Олега Селедцова "Звонок на рассвете" отчаявшийся русскоязычный поэт пишет в Москву — в "Правление Союза Писателей". В руководстве этого самого "Союза Писателей" без труда узнаются нынешние апостолы либерализма из пишущих — "выдающийся мастер прозы Бойцович", "известнейшие писатели Муравьев-Иванов, Ковальчук... секретарь Правления СП Боратанский" и др. Шарж становится еще более прозрачен оттого, что сам автор рассказа является членом Союза российских писателей, о чем не без вызова уведомляет.
Но дело уже, увы, не только в наплевавших на "русскоязычного" и попивающих водочку в подмосковном писательском поселке персонажах и их реальных прототипах, еще раз повторю — упрощать не стоит. Сегодня очевидна добровольность исхода великого народа (ведь даже в случае с параличом воли, все это — вопрос воли) с присущим этому исходу чувством исторического исхода. А отсюда очень недалеко до уныния.
Где же тот предел, за которым отступление прекратится, где та последняя, определяющая черта русскости, которую нельзя переступать? В 1941 году "за нами была Москва", сегодня у нас ее уже нет. Именно в том, последнем смысле, нет.
Зато есть (и всегда найдется) десяток простых и легких (а главное — верных) ответов. Ну, например — вернуть русский народ под спасительную сень Православия. "Русь Святая, храни веру православную — в ней тебе утверждение", — так уже на протяжении столетий учит Святая Церковь. В здравом уме и трезвом рассудке (а также при реальном знании русской истории) вряд ли кто возьмется это оспаривать.
Другой вопрос, как это реализовать на практике — посоветовать Московскому Патриархату взять у Министерства обороны на содержание несколько бронетанковых и воздушно-десантных дивизий, взрастить в них ревность к отеческой вере да лет так через пяток под руководством президента загнать предавшихся золотому тельцу современности и отпавших от Церкви жителей столицы в Истринское водохранилище и перекрестить их? Дак ведь и Владимир Путин отнюдь не Святой Владимир, и души наших соотечественников-современников, увы, не так по-детски распахнуты свету Христову, как это было тысячу лет назад. Хотя такую мифологему на полном серьезе сегодня нередко эксплуатируют в православной среде (например, на прошлых президентских выборах — с помощью сугубо пиаровских умолчаний, но весьма эффективно).