— Очень приятно.
— А если приятно, то надо закрепить этим, как его? Возлияньицем. — И он подцепил вилкой пробку своей поллитровки. девушка остановила:
— Давайте нашу сначала, а потом уже... Это спирт у вас?
— Он, он, родимый. Но он ничё, не беспокоитесь. Из него-то вот такую дорогую и делают.
Игорь поставил перед соседом стакан, тарелку. Налил всем "Серебро Сибири"; Юрию Андреичу побольше, оговорился:
— Пускай будет штрафная. Ну, за знакомство!
Юрий Андреич крепко приложился своим стаканом к двум другим, махом выпил.
— У-ух, хороша-а! Сладкая... — Закусил, продышался. — И сколь стоит такая?
— Семьдесят пять.
— Хм... на мою, значит, получку, четыре штуки взять можно, да хлебушком закусить.
— А учителям сколько плат
ят, не знаете?
— Учителям-то? Да по-разному, но, ясное дело, больше моих трехсот пятидесяти. Зато им с их работы и взять больше нечего, а у нас комбикорм, дробленка...
— Ну, повторим? — Игорь стал разливать.
— Мне каплю буквально, — предупредила Марина. — Юрию Андреевичу... ему надо нас догонять.
— Уж я догоню, будь спокойна! — И, выпив, снова хвалил "Серебро Сибири", потом достал портсигар. — Я подымлю маленько махорочкой? Ничего?
— Вот сигареты есть, — подвинула ему гостья "Союз-Аполлон".
— Не, я своё. После сигарет кашель бьет, не могу их. А это — милое дело. Сам вырастил, нарубил, насушил и дыми-задымись.
Марина хихикнула. Сосед насторожился:
— Чего?
— Да Игорь только сейчас: "сам, сам", теперь вы...
— А как иначе? — не понял Юрий Андреич. — В магазинах всё покупать — никаких денег не хватит, да и ведь на земле живем. — Он затянулся цигаркой, сладко вздохнул: — Полезно так вот пропустить вечерком, день на морозе, среди скотины. Орешь на их, дерьмо выгребаешь, солому таскаешь, как проклятый. А уж вечером — выпил грамм триста, включил телевизер. У нас тут недавно коммерческая стала ловиться, так до двух часов фильмы. У-у, и чего только не кажут! Моя старуха "Ангела" глядит, а я такие люблю, чтоб в одной серии, зато мощно так. Как следует чтобы вжарили! Игорек вот сидит без телевизера, столько теряет!..
— Да я их насмотрелся. Было время. Как стали по этой, коммерческой, и ни одного повтора! Во наснимали, да!.. Е-ех, пора пропустить. — И он сам, не дожидаясь Игоря, налил в стаканы. — Двести граммчиков разом, да под закуску добрую — счастье!
— Игорь, консерву, пожалуйста, еще открой.
— Да нет, — забеспокоился Юрий Андреич, — я не в том смысле... э-э, забыл, извиняюсь...
— Да, Мариночка. Я не в том смысле.
— Нет-нет, все хорошо, — она улыбнулась. — Не единой картошкой жив человек.
— Эт точно! Вот это вы в самое яблочко! — Осушив свой почти полный стакан в пару глотков, округлив страшно и в то же время потешно глаза, сосед из глубины груди выдохнул: — У-ух, продрало-о! Да... давненько так... у-х-ха-а!
Марина скорее положила на его тарелку кусок рыбы.
— Закусывайте, Юрий Андреевич, закусывайте!
Тот, кивая и надсадно отдыхиваясь, стал есть. Марина и Игорь смотрели на него; Марина с интересом и чуть с жалостью, а Игорь уныло. Сосед заметил эту унылость:
— Чего опять куксишься? Девушка вот приехала, а ты туча тучей. — И обратился к Марине: — Да-а, как так можно, даже не знаю. Может... э-э... вы на него повлияете. У него ведь даже радио нету. Как же так-то? Ну, телевизер, ладно, но уж радио!.. Предлагал динамик ему, проводки вон в стене — подключился и слушай... Вокруг черти че делается, только успевай удивляться, а он все: "Нет, не надо". Сидит как не знаю кто. Хотя бы уж там на танцы когда, кино у нас крутят. "Нет, не хочу". Сидит все, пишет вон...
— А вы читали, что пишет?
— Читал, как же! Чита-ал. Я почитать-то люблю, по пословице: сколь оторвал, столь и прочитал. — Юрий Андреич хохотнул, но быстро успокоился и снова стал досадливо-серьезен: — Нет, без шуток, читал я Игорька рассказики, как же... соседи же...
— Ну, а впечатление?
— Да... м-м... как вам сказать... Очень уж он всё в угол темный загнать старается. Это я против. Нет, сильно, конечно, написано, только... Вот читал, как у него наша деревня описана: избы кривые, тесные, ходишь в них чуть не в три погибели согнувшись, заборы гнилые, народ пьяный валяется, ворует, пакостит. Бывает, ясно, и это, только не это же главное. А вот, к примеру, как у нас бабы поют! Слышал же, а? Игорек!