Я думаю, в соответствии с этим будет создаваться и новая образовательная система, и новая масс-медийная сфера. Будет меняться сам язык, на котором люди говорят и пишут. Сейчас мы видим, как вчерашние манипуляции в масс-медиа типа "голосуй или проиграешь" переходят уже в образовательную сферу. Создаются новые языковые конструкции, новые алгоритмы сознания, которые бы нам, поколению 80-х, показались бы абсурдом и бредом. Всё это странным образом совмещается, с одной стороны, с вестернизацией (приобщением к современной западной цивилизации — в худшем смысле слова), а с другой — с "патриотизацией" исторически новой формой российского дебила, возникшего в процессе такой "вестернизации". Это очень напоминает то, что делали коммунисты в 20-30-х годах: разрушали старый язык и создавали вместо него новый. Замечу, что это по времени оказалось совмещено с "Большим террором". Процесс социального перепрограммирования общества (который может осуществляться только языковыми, синтетическими средствами) всегда сопряжён в истории с большими физическими чистками. Ошибочно думать, что "Большой террор" является только силовой операцией или связан только с политической борьбой. В действительности это языковая, синтетическая операция. Я думаю, "Большой террор" российских демократов ещё впереди. Он не будет связан с одними только политическими зачистками. Это будет глубокая социально-языковая операция внутри общества. Политические технологии перейдут на качественно новый уровень и станут социальными технологиями. Будет создаваться уже не "правильный избиратель", а в полном смысле "правильный гражданин".
Вот в этом пространстве и будет происходить очень мощное внедрение Интернета в российскую жизнь. Этот парадоксальный процесс "интернетизации" российской действительности будет совмещён с идиотизацией и бюрократизацией российского общества. Государство, развивая Интернет (точнее, даже не Интернет в западном смысле слова, а особый сетевой компьютер), не уничтожит стул, на котором сидит, а продолжит себя в тысячах субъектов. Компьютер, из которого удалят несколько важных кнопок и запрограммируют определённым образом, станет безопасным с точки зрения использования его в диссидентских целях.
Очень интересно, что компьютер имеет большое сходство с кроссвордом. Нельзя не задаться вопросом, почему сейчас столь распространены кроссворды и телевизионные игры. Между тем, это и есть та самая "человеческая компьютеризация", которая делает своими диодами уже людей. Компьютер идёт дальше техники, ибо он вторгается уже непосредственно в человека. Важнейшим программирующим элементом становится язык и мыслительные и поведенческие операции людей. Я думаю, что с учётом особенностей российской истории (а именно, того, что у нас развивается всегда не столько техника, сколько социальные технологии, социальная инженерия, социальная индустрия) компьютеризация в России может принять вообще совершенно чудовищный смысл.
Сам я однажды почти физически почувствовал это, когда увидел свою мать, клевавшую носом у телевизора, по которому шла телеигра. Я задал ей какой-то чисто бытовой вопрос, и меня поразил ее ответ. Она вдруг ответила так, словно находилась в телеигре: чётко и отлаженно. Я с удивлением посмотрел на неё и обнаружил, что она находится в сомнамбулическом состоянии. "Социальный компьютер" как бы перепрограммировал всё её сознание. Я счёл бы это ерундой, если бы точно так же десять лет назад не видел её махающей руками перед Кашпировским.
Я тогда заинтересовался этим явлением и начал собирать статистику. И вот что обнаружилось: сотни бабок в моем Рыбинске сидят по вечерам перед телевизором и машут руками. В этом есть что-то чудовищное. Именно это я и называю социальной компьютеризацией. Молодёжь, которая, может, и не опускается до такого махания руками, в действительности ещё более программируема, хотя в ней это происходит в более активной, а не пассивно-махающей форме. Эти люди программируются всей своей жизнью, учёбой, работой, типичными формами быта.
Язык является, быть может, последним убежищем от этого перепрограмирования. Но и он тоже перепрограммируется сейчас. Язык есть определённый порядок употребления слов, и он тоже становится компьютером, кроссвордом. Вот почему, говоря о вторжении Государства через Сетевой Компьютер, я имею в виду нечто большее, чем открытие Интернет-центров по всей стране. Речь идёт о "сетевизации" или, если угодно, "паутинизации" всей нашей жизни. На общество накидывают гигантскую паутину, а я не раз уже писал, что ПАУТИН БЕЗ ПАУКОВ НЕ БЫВАЕТ.
Обществу дают откупные, говоря: как легко общаться через Интернет. Или: как удобно, без цензуры, открывать сайты в Интернете. Подождите, придет еще цензура! Компьютер войдёт в общество не персональными Пи-си, не свободным Интернет-пространством, а жесточайшим полицейским контролем, считыванием любой информации о личной жизни, созданием "русских" программ, в которых физически станет невозможным писать антигосударственные тексты.
Я часто задаю вопрос: если коммунисты сумели человека превратить в продукт промышленного производства, то что мешает новым русским модераторам превратить его в жидкий кристалл? В диод? Где гарантия, что всё наше общество не окажется выстроенным по типу компьютера? Повторяю, мы — гении в области именно социальных технологий. Технический прогресс у нас совершается совсем не так, как на Западе. Запад может изобрести фабрику, а мы построим на её основе казарму. Запад может изобрести паровоз — мы кинем в его топки живых людей.
Уже в скором времени мы все станем микросхемами в социальном проекте. Будет перепрограммирован наш язык, наше образование, наши поведенческие реакции. Говорить в этих условиях о "свободе слова" можно только в одном смысле: как о СОХРАНЕНИИ ЯЗЫКА СВОЕЙ ДУШИ. Есть вещи, которые нельзя перепрограммировать…
“ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ” ВО ВСЕОРУЖИИ
Вот и прошел вечер в большом зале ЦДЛ, посвященный пятилетию нашей газеты. Иные говорили: перенеси юбилей на осень, — кто придет в разгар лета? Но не люблю переносить даты. Что было, то было. Пять лет назад мы выпустили первый номер "Дня литературы", и у нас уже есть устойчивый круг авторов, еще более устойчивый и понемногу расширяющийся круг читателей, есть круг людей, верящих и помогающих нам. Значит, вечер надо проводить вовремя. Большой зал, как всегда на наших вечерах, был забит целиком, и уходить не хотели, несмотря на жару и продолжительность нашего мероприятия. Больно уж хорошие стихи в самом конце читала Татьяна Смертина, больно хорошие песни исполняла Ирина Дмитриева-Ванн. Да и в целом список имен выступающих украсил бы любой зал. Александр Проханов, Александр Зиновьев, Станислав Куняев, Сергей Есин, Юрий Поляков, Вячеслав Дёгтев… Кому не интересно послушать этих литературных и общественных лидеров? Такая заостренная публицистика очень хорошо сочеталась с обилием прекрасной поэзии. В ударе был выздоровевший Александр Бобров, его гитара долго не умолкала. Зал грохотал от смеха, слушая пародии неунывающего Евгения Нефёдова. Зал внимал любви вместе со стихами Тимура Зульфикарова. Зал грустил вместе с трагическими строками Николая Тряпкина и Татьяны Глушковой, нашими поэтическими символами, чьи стихи читали Лариса Соловьева и Николай Пеньков. Зал заряжался энергией молодого Сергея Каргашина. И зал отнесся с полным уважением к тому, что редакции торжественно подарили самый настоящий автомат Калашникова, нашего давнего автора и друга. Теперь редакция всегда находится во всеоружии. А главным автоматчиком мы назначим Вячеслава Дёгтева, чьи воинские успехи несомненны. И в зале, и на сцене — везде сидели талантливые авторы нашей газеты. Если бы всем дали слово, вечер закончился бы только под утро. Тут и прекрасная поэтесса Татьяна Реброва, и не менее прекрасный поэт Геннадий Ступин, известный мастер стиха Владимир Костров, прозаик из Пскова Александр Бологов, поэт Николай Беседин, прозаик, поэт, переводчик, критик, и тонкий ценитель всего прекрасного, наш автор Виктор Широков. Целый выводок молодых двадцатилетних литераторов, уже готовых доказать свое право на красоту познания мира. Пришел даже неутомимый русский рокер и бунтарь Сергей Троицкий, более известный в мире музыки как Паук, пришли лимоновцы. Молодые, не сдающиеся, талантливые, конечно, они получили свое слово на вечере.