Сам Войнович о последней на сегодня книге Солженицына пишет нарочито походя: "Я всю эту работу написал вчерне до выхода в свет солженицынского сочинения "Двести лет вместе"... В книгу эту я заглянул, отношения своего к автору не изменил, но спорить по данному тексту не буду. Мне достаточно прежних его высказываний". А перед этим поясняет: "У меня к антисемитизму с детства стойкое отвращение, привитое мне не еврейской мамой, а русской тетей Аней. Которая (я уже об этом писал) утверждала, что от антисемитов в буквальном смысле слова воняет. До поры до времени я при моем почтительном отношении к Солженицыну не мог заподозрить его в этой гадости",— и чуть позже недоумевает: "Это все тем более странно, что так или иначе он всю жизнь был окружен людьми этой национальности, чистыми или смешанными (да и жена, а значит, и дети его собственные не без примеси, а по израильским законам и вовсе евреи)".
После подобных рассуждений, включая "чистых и смешанных людей этой национальности", слышать из уст Войновича о "злобном зоологическом антисемите" Шафаревиче, например, не то чтобы странно, а как-то неприлично даже: в одной популярной, скажем так, книге содержится весьма четкое обращение к тем, кто, замечая в чужом глазу сучок, не видит бревна в собственном. Но что поделать, если новозаветная этика отличается от ветхозаветной, как небо от земли?
К Солженицыну, конечно, можно относиться по-разному. Однако факт остается фактом: последние сорок лет он тянул на себе практически всё наследие русского критического реализма: от "крохоток" до эпопей типа "Красного колеса". Насколько оправданны эти тяготы в нынешних условиях — иной вопрос. Но то, что Солженицын — "другого поля ягода", у самого Войновича сомнений не вызывает. Живет по-другому, воюет по-другому, хотя начинали в одном и том же "Новом мире", Войнович даже раньше по времени. Эпоха та ушла, а жизнь еще не закончилась — к тому же Солженицын, по мнению Войновича и других представителей "творческой общины", дал повод кстати напомнить и о себе, любимых. "На самом деле книга Владимира Войновича об Александре Солженицыне — это литературное событие к вящей славе обоих ее персонажей",— подводит примиряющую черту другой еврейский интернет-сайт Sem40. Из чего можно сделать вывод, что "маленький победоносный Войнович" против Солженицына пока захлебнулся.
В ГЛУБЬ РОССИИ
Сергей ВИКУЛОВ. На русском направлении. Записки главного редактора "Нашего современника" (1970-1980 годы). — М., 2002, 455 с., тираж 1000 экз.
То, что объемная и содержательная книга мемуаров одного из виднейших участников отечественного литературного процесса 70-х—80-х годов выходит мизерным тиражом в какой-то из типографий Минздрава благодаря спонсорской помощи,— для нынешней ситуации в российском книгоиздательстве факт нормальный, можно даже сказать, типичный. Хотя и свидетельствующий, в ряду иных свидетельств, об ужасающем одичании и деградации наших соотечественников-современников. Тот, кто не хочет знать прошлое, не может иметь будущего, обрекая себя, своих родных близких, всю страну на бесконечное "повторение пройденного".
Так что к мемуарной литературе книгу Сергея Викулова можно отнести разве что по формальным признакам. На деле это по-настоящему боевая вещь, небесполезная, как воинские уставы прошедших войн, и для нынешнего времени. "Мы жили естественной для русских людей жизнью, никому не подыгрывали, ни перед кем не заискивали, а перед "интернационалистами" — тем более... Такой феномен был для литераторов Москвы неприятным, если не сказать раздражающим и даже вызывающим... "НС" действительно сошел с рельсов, да и колеса заменил, его звала другая дорога, которая вела в глубь России... Журнальная площадь русского журнала — для русских писателей, прибавляющих славы русской литературе, любящих Россию, борющихся за нее. И мы еще посмотрим, чья возьмет!.. Потому как, чтобы стать русским писателем, надо не только уметь писать по-русски — надо мыслить по-русски, чувствовать по-русски, молиться по-русски; по-русски любить не эту, а свою страну, обладать подлинным, органичным, одухотворяющим патриотическим чувством, а не тем, каким обладает кошка Окуджавы".
Немалый интерес для читателей представят и другие работы, вошедшие в это издание,— особенно те, которые посвящены жизни и творчеству Василия Шукшина, Николая Рубцова и других авторов "викуловского" "Нашего современника".