Вечер начинался. На денсполе извивались девичьи тела. Парни жались по углам, коридорам, туалетам, пили, курили, орали что-то в мобильники. Ее стройная фигурка переливалась в разрывных импульсах света. Красивое нордическое лицо размыто тенью. Длинные пепельно-желтые волосы покачивались в такт музыке.
Быстрый ритм сменился медленным. Подвыпившие парни приглашали девушек. Болин ринулся к Лене.
— Потанцуем?
— Нет, извини,— она повернулась к другому.
Игорь вышел из клуба, сдержанным шагом дошел до темного угла. Огляделся. Тупая ненависть захлестнула его.
"Ублюдки! Мрази! Сволочи!!!"
С Земли казалось, что Луна нахально залезла между двумя звездочками Возничего и светила оттуда, растворяя их лучи в своих. Был поздний вечер.
Автостанция. До последнего автобуса около получаса. Болин сидит в углу. Темно, но все же тепло. Напротив два пьяных мужика. Один пытается сдвинуть с места грузное тело товарища, который развалился на асфальте, испачканном плевками, подсолнечной шелухой и собачьей мочой. Напротив — их автобус. Единственный шанс выбраться из города и не остаться до утра в окружении бомжей и бандитов.
Глядя на них, кондукторши по-бабьи заливаются, вскидывая руки; водители ухмыляются, высовываясь из автобусных окон; сидящая рядом с Болиным молодая девушка хихикает в кулачок.
Болин сидит и молча ненавидит. Он мог бы и помочь этим двум мужикам, но зачем?
Мимо, застегиваясь и вытирая слезы, пробежала молодая девушка. Болин знает ее — они живут в одном поселке, учатся в одном классе.
— Игорь, слушай... там... на дискотеке... Макарова забили,— едва приблизившись к Болину, сказала она, переводя дыхание.
Игорю не хотелось говорить, но столь неожиданное событие заинтересовало его.
— Кто?
— Арапов с Андрюшкиным. Мрази!
— За что?
— Не знаю! Я же как только услышала — убежала. Не могла же я там оставаться.
— А другие?
— Развлекаются по-прежнему. А я не могу! Не могу...
"Ублюдки,— рассудил про себя Игорь,— а она — баба".
Она замолчала, а Болина вскоре все это перестало волновать. Он продолжал ненавидеть всё на свете.
— Автобуса на "Русский лес" не будет,— прохрипел репродуктор.
Это не обрадовало. Придется ехать на другом автобусе, а потом идти пешком через лес.
Салон автобуса почти пустой. Въевшийся запах пота и солярки. Болин сидит у окна. Она рядом. Снаружи темно, а в салоне горит свет — в окно почти ничего не видно.
"Ублюдки, — думал Игорь, — убили одного ублюдка, а никто и не заметил. Только эта... истеричка. Одним больше, одним меньше. И Ленка такая же".
Он вдруг остановился взглядом на своей соседке. Толстые, но стройные ноги, едва прикрытые короткой юбкой, упругая грудь, приятное лицо...
— Игорь, выходим. Конечная.
Они пошли по подтаявшему, в проталинах, весеннему снегу. Она впереди.
Идти неудобно.
Березовый лес поглотил их.
Ничего не соображая, Игорь схватил с земли тяжелую палку и ударил спутницу по голове. Она вскрикнула и упала на снег.
Игорь молча стоял и смотрел. Удар по голове лишил ее координации. Через мгновение она опомнилась и вдруг заорала, срывая голос.
— Помогите! А...а...а!!!
Она не приняла единственно правильного решения — бежать и прижалась к дереву, крича до хрипоты.
Болин не двинулся с места.
Она устала кричать и тихо заплакала, по-детски всхлипывая. Голые ее ноги покраснели от соприкосновения со снегом, лицо поцарапано веткой, испачкано кровью и слезами, тело тихо вздрагивало.
Игорю вдруг захотелось обнять ее, сказать, как все это мерзко, гадко, попросить прощения...
Перед ним плыли пятна ночного леса с выступающими еловыми и березовыми ветками, грязно-белый подтаявший снег и она, смиренно глядящая на него. Он упал в сухую проталину, сильно задев затылком ствол ближащего дерева...
Игорь очнулся. Было уже почти утро. Увидев деревья, потихоньку отвоевываемые светом у сумерек, кровь и ее рядом, зажимавшую его и свою раны на голове комьями снега, Болин вспомнил, что произошло. Ужаса не было. Было только удивление.