— А в литературе ХХ века кого бы вы назвали из лучших?
— Я не буду оригинальничать. Льва Толстого, я думаю, никто не переплюнул еще. Он все-таки застал ХХ век. Максима Горького тоже ценю. А из последних… Называют Солженицына, но у меня не лежит душа перечитывать его. Почему — не знаю. Наверное, виновата политика. Очень люблю американца Джона Стейнбека. Чрезвычайно сильный писатель. Близок нашей классике. Фолкнера тоже высоко ценю, великий писатель.
— А что бы делал сегодня в нашей жизни ваш Иван Африканович? Или таких людей уже нет даже в деревне?
— Нет, они есть. Думаю, что также старался выжить бы. И дух не потерял, если не спился бы только. Стреляться бы не стал. Стремление к самоубийству, кстати, русскому человеку не свойственно. Ты должен нести свой крест в жизни, какой бы она ни была. В любых условиях.
— По-вашему, христианство способно нынче спасти Россию?
— Не только способно, но и обязано спасти — христианство в наших душах. История России продолжается и сегодня. И русская литература продолжается. И нам надо делать сообща наше русское дело.
— Все наши читатели поздравляют вас, Василий Иванович, с юбилеем. Дай Бог вам долголетия, успешной работы над книгой о Гаврилине, а там, глядишь, дальше и новые книги будут. Что бы вы пожелали своим читателям?
— Победить. Я не думаю, что возможно какое-то восстание. Если бы было возможно, то уже и случилось бы. Все данные к тому, чтобы восставать народу, есть. Но поскольку мы — христиане, мы соблюдаем христианскую этику. Если придет война на Россию, я и в свои семьдесят лет пойду на войну. И как мой отец, погибну, может быть. Я каждый вечер молюсь за Россию и за свой русский народ, за родных и близких. Молюсь за спасение русских людей, за погибших в Чечне и по всей нашей стране.
* Полностью читайте беседу в следующем номере “Нашего современни ка”
Лариса Соловьёва ГОВОРИ СВОБОДНО!
Задумывались ли вы, читатель, почему многие наши лидеры до безобразия косноязычны? Можно быть премьер-министром и не уметь связать воедино даже одну фразу. Вообще, очевидно, у нас возможен был вариант просто глухонемого чиновника. Когда в обществе все делалось без свободы выбора, без открытого обсуждения, без конкуренции, в борьбе за карьеру, за место в обществе, за власть не требовалось умения убедить собеседника, повлиять на слушателей, действовали законы закрытых, а кое-где и мафиозных структур. Еще Антон Павлович Чехов отмечал: "Мы, русские люди, любим поговорить, послушать, но ораторское искусство у нас в загоне". Выразительность речи нужна была лишь актерам и преподавателям... И вдруг мы оказались в бурном потоке перемен, как выжить, как удержаться, как обрести уверенность? Но ведь перемены происходят и в семье, и в отношениях с детьми, с супругами. Грубый авторитет часто ничего не значит. Обществу на всех уровнях — семьи, круга друзей, рабочего коллектива, государства в целом — необходимо пройти школу общения. И как тут обойтись без умения говорить, без умения воздействовать на людей с помощью своего голоса. Еще раз вспомним Чехова, нашего первого европейца ХХ века: "В деле образования и воспитания обучение красноречию следовало бы считать неизбежным". Тот процесс нового общения в условиях свободы выбора, начатый в начале ХХ века, лишь сегодня, спустя целый век, будет диктовать новые правила поведения людей. И кто не сможет обрести эту новую культуру поведения, поневоле окажется на задворках общества. Я не буду сейчас говорить, хорошо это или плохо. Не буду влезать в социальные и политические причины кардинального изменения общества. Примем их за неизбежное и постараемся победить обстоятельства уже в новых условиях. "Красота спасет мир" — когда-то говорил другой наш великий классик Федор Михайлович Достоевский. Над ним долго смеялись. Весь ХХ век как бы противоречил этой эстетической установке. Но оказалось, Федор Михайлович лишь опередил свое время, и сегодня, в новых условиях жизни, красота поведения политического или общественного лидера, красота его жестов, красота его походки, красота его голоса определяют и его роль в обществе. Время теневых лидеров проходит, наступает время открытых людей. Я не верю также в мнимую красоту поведения. Как бы опытные имиджмейкеры ни рисовали выгодный облик той или иной убогой личности, убогость проступает сквозь любые одежды. Моя задача работать с богатыми, самобытными личностями, которых у нас в России — миллионы, но которые пока не способны раскрыть богатство своей натуры, своей индивидуальности сквозь убогость своего речевого поведения, сквозь убогость, замкнутость, закованность своей внешней оболочки. А таких много, очень много. И не все верят, что они способны повысить выразительность своей речи, многие свыклись со своим косноязычием. Окружающий нас сегодня мир людей, — это мир золушек, еще не нашедших свой хрустальный башмачок.