Летом 1995 года, после окончания военного училища, лейтенант Александр Винокуров был направлен для прохождения воинской службы в полк ВДВ, дислоцированный в городе Москве. Через несколько месяцев службы в придворном полку с его бесконечными строевыми занятиями и перерывами на патрулирование близлежащих станций метро, молодой офицер заявил, что это не его призвание и стал добиваться того, чтобы его перевели в одну из разведчастей ГРУ Генштаба, принимающих непосредственное участие в боевых действиях на Северном Кавказе. Благодаря своему упорству, он всё-таки добился перевода — получил направление в 22-ю бригаду спецназа. Перед отъездом в Ростов лейтенант Винокуров заехал на два дня к родителям — повидаться и попрощаться…
Звонок из донской столицы ненадолго успокоил мать, волнение и тревога за судьбу сына вскоре охватили её с новой силой. Уже больше месяца он не звонил домой, и его молчание увеличивало страдания материнского сердца…
В начале января телевидение сооб
щило о нападении на дагестанский город Кизляр чеченского отряда под руководством полевого командира Салмана Радуева и захвате им городской больницы с заложниками. После переговоров с руководителем Дагестана Магомед Али Магомедовым отряд террористов вместе с захваченными дагестанцами был выпущен из Кизляра, но затем его заблокировали в селе Первомайском, от которого до Чечни оставался всего один километр. К осаждённому селу стягивались федеральные подразделения и становилось ясно, что мирного разрешения кризисной ситуации, как это случилось полгода назад в Будённовске, здесь не будет. Так и вышло: начался штурм села, в ход были пущены артиллерия и авиация. На телеэкране замелькали горящие дома, разрывы снарядов, вертолёты, выпускающие ракеты, штурмующие село бойцы, первые раненые и убитые.
Встревоженная мать не пропускала ни одного выпуска теленовостей, всматривалась в лица российских военнослужащих, боясь узнать родные черты… Но среди наших бойцов её Сашеньки не было, а материнская тревога и тоскливое ожидание чего-то страшного увеличивались с каждым часом…
Вот и сейчас, после неожиданного приступа боли и ясного ощущения надвигающейся беды, Нина Николаевна не могла спать, она ждала шестичасовых утренних новостей…
В первую же минуту диктор сообщил о прорыве отряда террористов через позиции наших войск. Никаких видеокадров не показывали, телеведущий сказал о большом количестве убитых среди боевиков и об одном погибшем полковнике российской армии… Сведений о том, что есть ещё погибшие, не поступало, и это обнадёжило мать. Все переживания, тревога и тоска куда-то исчезли, наступило спокойствие, умиротворение.
— Радуев прорвался. Из наших убит полковник Стыцина. Погиб только он один, — сообщила она мужу за завтраком.
Но спустя неделю на рабочем столе Винокурова-старшего зазвонил телефон, и знакомый офицер из райвоенкомата, не объясняя причины, попросил его срочно зайти в военный комиссариат.
Стародуб — городок небольшой, и через пять минут встревоженный, предчувствующий недоброе Алексей Александрович вошёл в кабинет начальника одного из отделов РВК. Офицер, едва увидев его, медленно поднялся из-за стола:
— Лейтенант Винокуров… Александр Алексеевич… ваш сын? — спросил он и, получив положительный ответ, продолжил: — Он в Чечне служил?
— Как в Чечне? Почему — служил? — дрогнувшим и сразу севшим голосом спросил отец.
Он заметил, как повлажнели глаза офицера — и понял, почему его так срочно вызвали в военкомат.
— Ваш сын убит. Примите мои соболезнования. Его уже привезли в Брянск, нужно ехать за ним, автобус уже ждёт… — скороговоркой проговорил военкоматчик. — Надо держаться…
Отец — сам подполковник в отставке, постарался скрыть набежавшую слезу и держаться уверенно, но голос предательски выдавал его мучительную боль:
— Я… готов. Надо заехать… мать предупредить…
Когда он зашёл в свой дом, жена встретила его вопросом:
— Ты чего сегодня так рано с работы?
— Я сейчас в Брянск еду, — ответил Александр Алексеевич, стоя в прихожей.
Нина Николаевна, собиравшаяся на дежурство в больницу, медленно подошла к мужу и тихо спросила:
— Сашка?
— Да… — так же тихо ответил отец.
Мать прислонилась было к стене, но сразу же сползла по ней вниз.
Обратно они возвращались поздним вечером. В областном военкомате гроб с телом погибшего загрузили в автобус четверо солдат-спецназовцев, вместе с майором и лейтенантом сопровождавших тело от самого Ростова. Всю дорогу ехали молча и смотрели на разыгравшуюся за подмёрзшими окнами метель.
Тело Александра везли не в Стародуб, где родители Александра снимали небольшой домик, а в деревню Дареевичи. Там жили его дедушка и бабушка, там, на деревенском кладбище, покоились все его предки… Когда оставалось триста метров до деревни Дареевичи, автобус остановился. Дорогу замело, и расчистить её никак не удавалось. Снегопад не прекращался, снежная крупа и холодный ветер вновь заметали расчищенный путь.
Деревянный ящик, в котором находился цинковый гроб, выгрузили из автобуса и попробовали волоком тащить по свежему снегу. Но через несколько десятков метров и солдаты, и офицеры выбились из сил…
Лишь спустя час автобус кое-как пробился через снежный занос на ночной пустынной дороге и остановился у маленькой избы.
Несмотря на поздний час, деревня не спала — над ней в морозном воздухе звенел женский плач и вой. Здесь все знали Сашку с малых лет и гордились бравым, подтянутым курсантом-десантником, ежегодно приезжавшим в отпуск к деду с бабкой. В августе этого года должна была состояться его свадьба с одной местной девчонкой. Известие о смерти лейтенанта стало настоящей трагедией для небольшой деревни…
Подавленные печальной вестью мужики молча встретили подъехавший автобус, приняли из него тяжёлый деревянный ящик и понесли его в дом. Дверной проём оказался слишком узким для страшного груза, и ящик с усилиями внесли в большую комнату. Красная материя, которой ящик был обтянут, в нескольких местах порвалась и теперь кровавыми клочьями свисала до пола. Затем ящик разобрали и установили цинковый гроб посреди комнаты. В верхней части гроба было небольшое стеклянное окошечко, но кто-то велел снять крышку. Пока с ней возились, женский крик усилился…