— Межняки всех стран, соединяйтесь! Это их лозунг, — сказал я и подумал, что если брякнуть где-нибудь такое в общественном месте, то сидеть мне — не пересидеть".
Уже тогда они с Довлатовым находились в разных идеологических лагерях. Тот был убеждён, что "евреи переделывают мир"". Презрительное отношение Сабило к тем, что "бегут за бугор", ничуть не меняет внутренней установки Довлатова, уже готовившего себя к эмиграции в Америку, то бишь к бегству "за бугор".
Размышляя о судьбах писателей-классиков, автор говорит Галине, с которой в дальнейшем судьба его сведёт навеки: "Иное время было. Тогда писатели мучительно думали об устройстве общественной жизни, а нынешние — об устройстве своей собственной".
Он не признаёт в писательстве конъюнктуры и меркантильности, и вспоминает, какой гнев вызвала у Погодина статья В. Астафьева в "Правде", где тот утверждал, что-де "советское руководство и ленинградцы поступили неверно, отстояв свой город от фашистов. Дескать, нужно было сдать Ленинград. Тогда меньше было бы жертв и разрушений — как это сделали французы, сдав врагу свой Париж". Тогда Погодин назвал его "типичным пораженцем".
Когда речь зашла о правительстве страны и города, то есть Ельцина и Собчака, автор выразил мнение, что "хороший писатель — сам Правительство. А посему может ли Правительство любить Правительство? Абсурд!"
Писатель и общественный деятель — Иван Сабило, не снимая с себя вины, поначалу догадывался, а потом ясно осознал, что межняки — свои и зарубежные — давно готовили демократический развал великой державы и рвались к власти. Горбачёвская перестройка развязала им языки и руки. Власть в стране захватило правительство межняков. "Им всегда есть куда уехать. Поэтому созидать они здесь не будут, только разрушать. Им за это насыплют тридцать сребреников".
Страницы о любви в романе свежи и трогательны. Как бы ни складывались отношения с любимыми, автор сохраняет благородную благодарность ко всем, кто подарил ему радости любви и душевное волнение.
Разные судьбы у представителей его поколения: кто сбежал за бугор, кто ушёл за земной предел. Автор остался на ринге литературной борьбы, зачастую получая непредвиденные удары судьбы.
В финале романа автор просит помощи у неба, но уже не для себя, а для самых дорогих ему в жизни людей — для жены и дочери…
В расколотой, разгромленной без войны державе, где царит осколочно-зеркальная правда-кривда "демократических" СМИ и их литсо — братьев с ориентированной на Запад кривозеркальной литературой, — писатель и его книга стали своего рода уцелевшим правдивым зеркалом поколения, его путей, его судеб, его деяний.
Не согласился он прислуживать Ельцину, "гнать эту фуру вместе" с межняками. Однозначно вынес свой исторический приговор этому погубителю великой сверхдержавы: "Когда он уйдёт в мир иной, его могила порастёт травой забвения".
Алексей Олегов КУДА НИ КИНЬ - ВСЮДУ КЛИН
В июле 1919-го капитану Иванову-второму попался в руки комиссар 6-ой красной дивизии Арон Брауде. Арон был родным братом подполковника Иосифа Брауде, начальника отдела деникинской контрразведки. Начотдела лично приехал в полк, рассчитывая обменять брата на попавшего в плен к красным генерала Риттера. Иванов-второй слушал подполковника спокойно. Потом достал револьвер и выстрелил сначала ему в рот, потом себе в висок.
ГАЛКОВСКИЙ
Не можно век носить личин,
И истина должна открыться.
ДЕРЖАВИН
"День литературы" (№№ 64-65) дал рассказ Дмитрия Галковского. На фоне всей нашей литературы это вновь, как и его роман, выделяющееся явление.