Удивительно ли, что с их появлением от моего благочестивого намерения не осталось и следа. Такой уж это народец, либералы. Лихо умеют переключать всё внимание на себя. Почти как дрозды в известной песенке на слова поэта Поперечного. Навострились "петь на голоса" будто бы избранники России.
А когда вслед за Глебом Якуниным (в представлении не нуждается) и основоположником Гласности г-ном Григорянцем (я имени его не знаю и не хочу узнать) буквально ввалился, осенив себя сугубо православным Крестом, погрузневший по отлучении от НТВ Евгений Киселёв и по залу прошелестело "будет Гусинский", я понял, почему на нонешнем шоу не будет телеоператора. Чтобы достойно нас представить, тут хоть извертухайся, всё одно "рыбий глаз" получится.
И полезли вдруг в скорбную, лишённую по скудности моей и не без милости собравшихся молитвы, голову, несвоевременные мысли. Или, если угодно, — образы.
Вот жертва постмодерна, прекрасный русский писатель Е.П. из "города К. на реке Е.", заигравшийся в своём последнем романе настолько, что перепутал воцерковление с апостасией, что-то шепчет на ушко "великой поэтессе Б.А.". Надеюсь, что "негоже, матушка, в Храм в портках являтся, тем паче — не в простой джинсе, а с прибамбасами. Не юница какая-нибудь несмышлёная".
Скользя мимо всё ещё прекраснейшей из "евтушенок", вспоминает, по-видимому, несчастного Шпаликова маститый кинематографист — "на дворе пригожий год, Белле чёлочка идёт". И отметив, что на год нынешний и шляпка от Кардена (или кто ещё их там мастерит) — тоже решает снять ремейк фильма "Мне двадцать лет". Уже с учётом, разумеется, что возрастали из славы в славу "евтушенки" и прочие романтики в унисон с погромом Православия, который устроили их покровители из оголтелой хрущёвской братии.
Совсем рядом учитель нобелевского лауреата, сменявшего Васильевский остров на евангелический погост в Венеции, поэт с реки Рейн, судя по всему внушает многострадальному супругу поэтессы, "патриарху" московской богемы на покое художнику М., что пошло автора "Москва-Петушки" выставкой из пивных натюрмортов поминать. Не столько пьянкой беспробудной, мол славен был Венечка, сколько тем, что заявив "не нужны стигматы Святой Терезе, а желанны" (ну, как принципиальной бомжихе), немедленно выпил и заковылял в католицизм.
Регент Храма, ведущий "Православного часа" на суточной прокатолической радиостанции "София", г-н Ковальджи, направляясь на клирос, окинул печальным взглядом старичков и прошептал, вздохнув: "Аидам-старцам, обдумывающим житьё, кончать его под кого, скажу, не задумываясь, кончайте под Феликса Светлого".
В кучке поодаль разочаровывает жаждавших Гусинского Киселёв: "Неувязочка получилась. И всё-то этот православный негодяй Березовский виноват. Пообещать-то "крёстным отцом" Володи стать пообещал, а в последний момент возьми да к англиканам подайся. Вот такой он человек. Пришлось Володе, натурально, в Ватикан отбыть. А там к Баптистерию иудейцев такая прорва, как в своё время у нас в фирму МММ опрометчивых граждан. Вот и не успел".
"Нам не к спеху. До следующего раза подождём, — смиренно молвил главначпупс пен-клуба главный начальник по управлению и согласованию, как известно, г-н Ткаченко. — Непорядок, конечно, что у папистов к Истине придёт. Покарёжена она у них. Ну да у нас — экуменизм".
"Воистину", — поддержал шефа известный московский хитрован Лев Тимофеев, что после выхода в свет знаменитого бестселлера "Двести лет вместе" перестал косить под Исаича и обкарнал бороду а ля Арамис "сорок лет спустя". И тут же, по-видимому вспомнив, что в молодости подавал надежды как поэт, шаловливо стрельнул всё ещё бойкими глазками по сторонам и выдал нечто оруэловское:
"За то евреи любят Папу, что дал Понтифик им на лапу. Но не по-нашенски — греховно, а католически духовно. УРБИ анд ОРБИ всем поведав, иудей — наш СТАРШИЙ БРАТ, а никакой не прохиндей…"
А пока эти и прочие ёрнические пассажи с признаками благонамеренной диффамации (каюсь) морочили душу, служба не только началась, но и кончилась. Пропел хор "Вечную память" и главный библеист России и СНГ (не путать с главным раввином СНГ Адином Штайнзальцем) настоятель Храма Косьмы и Дамиана, что супротив Юрия Долгорукова, о. Александр Борисов уже говорил прощальное слово.
Много хорошего сказал батюшка о Феликсе Григорьевиче. Да и как иначе. О мёртвых, как известно, или хорошо, или ничего. Только вот о том, что в первую очередь славен Феликс своим пронзительным романом о пути советского еврея в Православие "Отверзи ми двери…" ни полслова.