Опять Бетховен, снова Бах.
Ах, Нина Павловна, играйте,
Вся ваша публика в слезах.
МЫ ИГРАЕМ
Между адом и, может быть, раем
На пути своём кратком земном
Мы как будто спектакли играем,
А не жизнью людскою живём.
Наши сцены — в метро и трамваях,
В барах, банях, цехах и полях,
И повсюду, где мы пребываем
На великих и малых постах.
Мы рисуем на лицах улыбки,
Гнев рисуем, обиду и страсть.
Мы играем в коммуну и рынки,
В диктатуру, в народную власть...
Воздух сцены — особенный воздух.
Мы им дышим. И с первых шагов
Входим в роли правителей грозных,
И соперников их, и шутов.
Дышим им, и уже поневоле
Каждой клеточкой чувствуем роль,
И кричим от наигранной боли,
Забывая житейскую боль.
То в сократах мы, то мы — в сатрапах,
Лезем в роль, как в хомут головой.
Даже в наших коротких антрактах
Не становимся сами собой.
То мы лучше играем, то плоше,
Только тяга к искусству сильна,
И становится сценою площадь,
Сценой город и сценой страна.
Там — свергаем мы, там — выбираем,
Там — уже начинаем громить,
И с таким вдохновеньем играем,
Что почти разучаемся жить.
В добродетели рвутся пороки,
Кто, когда нас сумеет призвать
С неподкупной российской галёрки:
— Дайте занавес, хватит играть!
МОЁ ПОКОЛЕНИЕ
Юнцы, мы шли горячим пополнением
В рабочие и прочие ряды.
Нас жизнь уже признала поколением,
И мы таким признанием горды.
Горим в работе, нам горенье нравится,
Мы осуждаем культ и карьеризм.
Нам верилось, что жизнь в стране наладится,
И так хотелось верить в коммунизм.
Мы бойко расширялись кругозорами,
Цитировали партии устав.
А тот, кто окрестил нас фантазёрами,
В конце концов, и оказался прав.
Расплачивались мы за отклонение
От линий и пунктирных и прямых.
Со скрипом продиралось поколение
И растворялось медленно в других.
Теперь такими гласность катит волнами,
Уже мы хрипнем, горло надорвав.
И тот, кто назовёт нас пустозвонами,
Все только ахнут — как он будет прав!
В ЗАЛЕ ОЖИДАНИЯ
Превозмог дремоту и зевоту,
Принял вновь, как есть, вокзальный быт.
В зале ожидания народу
Столько, что в глазах уже рябит.
Снова под бесстрастными часами
В никуда глядят перед собой
Люди с чемоданами, узлами,
С плачущей чумазой ребятнёй.
И несправедливости кричащей
Не объехать и не обойти —
В залах ожидания всё чаще
Нахожусь я больше, чем в пути.
Сколько их прошло, часов бесславных,
У степей, предгорий и лесов
В ожиданье пригородных, дальних,
Скорых и почтовых поездов.
Сколько их над Волгою, над Бугом
Складывалось в целые года
Ожиданьем встречи с давним другом
И разрыва с новым — навсегда.
Ожиданьем радостных известий
Горьким и двусмысленным взамен.
Ожиданьем праведных возмездий
И счастливых в жизни перемен.
Странный круг — ни вырваться, ни выйти.
И, событий сдерживая ход,
Даже телефон, и этот "Ждите..."
Вместо "Говорите..." пропоёт.
За минутой тянется минута,
День за днём чего-то ждём и ждём,
И порой мне кажется, как будто
В зале ожидания живём.
ЗАЛОЖНИКИ
От Дубровки, от тихой Остоженки
До Европы и в ней, и за ней,
Оглядеться, — так все мы заложники
Человеческих диких страстей.
Люди с банками, виллами, дачами
И — до нищих, до самых бомжей,
Все мы схвачены, все мы захвачены.