***
Как представлю — мурашки по коже...
Но зачем же в чаду и дыму
Жизнь с течением лет всё дороже? —
Вот чего я никак не пойму.
Может, трусость, что стану трухою?
Может, дрожь перед Страшным Судом?..
Это — есть, только то и другое
Я себе представляю с трудом.
И кляну эту жизнь ежечасно
С её страшным лицом наяву,
Но уверен, что всё ж не напрасно,
Не напрасно живу и живу.
Может, будет мой подвиг великий
В том, что в нынешней нашей грязи
Разглядел я прекрасные лики,
Хоть в достатке и морд на Руси.
Разглядел я прекрасные души,
Кто сказал, что сегодня их нет!
Нуворишей огромные туши
Загородят ли солнечный свет! ...
Как представлю — мурашки по коже,
Недалек уже скорбный финал.
Но живу и живу и до дрожи
Эту жизнь в свои поры впитал.
***
Высоченные строят дома
С облицовкою строго-приятной.
Можно въехать почти задарма —
Тыща долларов метр квадратный.
И въезжают почти без забот,
Без этажного крика-кряхтенья,
Только ярко обшивка мелькнёт
Иль какое-то чудо-растенье.
Не провидец я, Бог упаси,
Но не дух их пугает сивушный —
Неуютно им жить на Руси,
Потому что к себе равнодушна.
Чует этот богатый народ,
Их ведь тоже Россия вскормила, —
В равнодушье укромно живет
Окаянная темная сила.
Но пока знают эти и те,
Потому и в отечестве тихо, —
Благодать на Руси — в нищете...
Так-то так... за мгновенье до лиха.
***
Покачнулась земля под ногою,
Неожиданный свет ослепил:
Переход в состоянье другое
Разве страшен, коль землю любил?
Тьмы и света любил поединки,
Где, конечно же, свет побеждал,
Все травинки любил и тропинки
И от женщин дрожа не бежал.
А любил их греховно и страстно —
Так бы мне и до крайнего дня!
И Руси золотое пространство
Всё кружило, кружило меня.
Это длинное тело нагое,
Слёзы радости, нежности пыл...
Переход в состоянье другое
Разве страшен, коль землю любил?!
***
Весь май дул ветер — и в смятенье
Душа с собой наедине,
В неё соскальзывали тени
От туч, летящих в вышине.
Кривилось светлое пространство
От крон, кривился мира лик,
И было всё — непостоянство
В бегущем мире, всё — на миг.
И оставалось только тело
Недвижным в этой кривизне,
Хотя казалось, всё летело,
Рвалось и плакало во мне...
***
Шестьдесят, да ещё, брат, и восемь
Посмотри-ка ты, взрослый какой!
Ну и рифма докучная — осень —
Тут как тут — мельтешит под рукой.
Что же, осень так осень, а может,
И зима с нотой вьюжной тоски,
Сыплет снегом в окошко и гложет
Сердце мне и сжимает виски.
Ничего — подожмет, да отпустит,
Вновь твердит чувство детское мне —
Полурадости и полугрусти, —
Что зима — лишь движенье к весне.
Крепок стол мой, прочна табуретка,
И бумага бела и свежа,
И лишь тем я и жив, что хоть редко,
В ней на миг отразится душа.
А душе — двадцать иль девяносто —
Лишь бы бабочкой биться в отекло...
С этой мыслью не то чтобы просто
Жить, но проще, чем быть бы могло.