Хотелось, — но никто не вышел —
Из снега горки заливать.
Все знали:
завтра день опять.
И грязи будет
выше крыши.
***
А что я могу, только взять и убить
Соседа по лестничной клетке,
Да в тысячный раз с бодуна залепить
Фингал похотливой соседке.
А что я могу, снова взять — наплевать
На все, что я выучил в школе.
На грабли по четвергам наступать
И выть, словно птичка в неволе.
А что я могу, быть богатым хотеть
И всех ненавидеть богатых...
Бояться быть глупым, быть умным не сметь.
И верить — грядущее свято.
А что я могу, вновь поднять старый флаг
На общесоюзном погосте.
И повести всех голодных собак
К нетленному прошлому в гости...
ПОПРОШАЙКА
Ты чужой здесь всему. И извилист твой путь.
Но глядят прямо в душу глазенки собачьи.
Ты любому готов даже руку лизнуть,
Что тебе соизволила бросить подачку.
Ты как будто отстал... И порыв твой утих,
Но настойчиво тянет штанину ручонка...
Ты боишься "ментов", а тем паче своих,
Но уже кажешь зубы лихого волчонка.
Ты пока еще слаб, вот годков через пять
Ты возьмешь в руки нож, и душа загуляет...
А ведь где-то живет твоя бедная мать,
Что на промысел этот тебя посылает...
А ведь где-то еще и Россия живет
И слезливо, по-бабски, наш день проклинает,
И скулит, ухватившись за впалый живот,
И на грустные руки слезинки роняет...
Впрочем, что я несу, — нет у нищих судьбы.
Я и сам тут живу — равнодушно послушен.
Сквозь меня прорастают чужие цветы,
И на Запад летят перелетные души.
РУССКИЙ БОМЖ
Глаз налитой на скомканном лице,
Разбухшем, словно в луже сигарета.
Стоит пальто у церкви на крыльце
И что-то шепчет Богу — с того света.
Он тоже был когда-то человек...
Имел свой дом и спал под одеялом.
И девушка, не поднимая век,
Его когда-то в губы целовала.
Теперь он бомж.
И даже теплых слез
Нет для него в измученном народе.
Не подают.
И лишь смердячий пес
К нему без отвращения подходит.
Но каждым утром, что уж тут скрывать,
Он бабу ждет и сдержанно воняет...
Но каждый раз
С помойки "эта б..."
Его метлой поганою сгоняет.
Он купит ей цветы, метлу, алмаз
За три рубля...
"Дай бабок", — глухо стонет...
И тянет мне в трясущейся ладони
Свой налитой и одинокий глаз...
НОВЫЙ ГОД
Душу, жившую бесслёзно,
Омываю раз в году
Голым трепетом берёзы, —
Как из лужи на снегу,
Средь цветного обезличья,
Надоевших роков вой —
Русской песенной привычкой,
Полосатою судьбой.
В сердце чувственная ругань
Памяти гнездо свила,
Но порой, как голос друга,
Забываются слова.
И в предчувствия, как с горки,
Мчишься, отморозив нос.
И любовь в дублёном горле
Застревает, словно кость.
И опять приходит плата:
Гаркнуть прошлому — Люблю!
И так хочется заплакать,
И опять, стыдясь, терплю.
И свернувшись матерщиной
В накопившемся соку,
Черно-белая судьбина
Примерзает к сапогу...