Победную весну 45-го Михаил Алексеев приближал своим ратным трудом. Участник самых жестоких битв за Сталинград, Курск, Белгород, за украинские и белорусские села и города, за освобождение от гитлеровских захватчиков европейских городов, о чем, кроме орденов, говорят еще и многочисленные медали: "За оборону Сталинграда", "За взятие Будапешта", "За взятие Бухареста", "За освобождение Праги", "За Победу в Великой Отечественной войне", "За боевые заслуги". В боях М.Алексеев познал истинную цену потерям и победам, а пережитое отразил в своих гениальных произведениях.
Роман "Солдаты" Михаил Николаевич называет своим "первенцем". В 2002 году роману исполнилось 50 лет, и посвящен он воину-освободителю, советскому солдату, сразившему фашизм. До того М.Алексееву и в голову не приходило становиться писателем. Скорее, журналистом. К концу войны, в 1944 году, он, гвардии капитан, ставший сотрудником армейской газеты "За Родину", взялся было сочинять развлекательные шпионские детективы. Но покоя не давали мысли о своих однополчанах, тяжких боях и неповторимом мужестве советского воина.
Уже первые страницы повествования раскрыли талант будущего мастера. С них и началась дорога в большую литературу М.Алексеева. И на ней случалось немало такого, о чем сегодня приспособленцами всех мастей рассказывается со злобным упоением с целью очернения нашей истории, великих идей и вождей в угоду новой политической конъюнктуре. Пойди на такое Алексеев, жизнь у него могла бы быть сейчас куда цветистей. Но гений, он во всем гений. Будь то в битве за Сталинград или за чистоту и правду русского слова, за честь и достоинство человека или за веру в непобедимую силу добра. Такие люди не идут на сделки с совестью. Даже за очень большие деньги и блага.
Непростое испытание выпало на долю М.Алексеева в 1952 году после выхода в свет первого тома "Солдат". Роман был высоко оценен сразу же. Прежде всего, Александром Фадеевым. Позже Михаил Николаевич напишет: "…кто из литераторов из моего и даже более старшего поколения не успел погреться от его (А.Фадеева) сердца". О "Солдатах" узнали "наверху" и тут же включили автора в списки претендентов на получение Сталинской премии третьей степени. Надо ли говорить, какие чувства охватили тридцатичетырехлетнего писателя, когда неожиданно ввалившиеся в его крохотную квартирку репортеры из "Правды", нащелкав его во всех ракурсах, велели наутро покупать газету, где имя Алексеева — в числе лауреатов.
Но… Утром, открыв газету, Михаил Николаевич так и не нашел себя в заветном списке. Если бы, вспоминая эту драму, писатель всю вину за случившееся свалил на Сталина, да расписал бы сейчас это с гневом, а то и ненавистью, ему, пожалуй, сразу же вручили бы какого-нибудь "букера" или "бестселлера" с увесистым "конвертом". Но Михаил Николаевич не сделал такого "подарка" ни им, плавающим сверху, ни себе в виде подачки за пропагандисткую услугу.
Премия тогда досталась Евгению Ефимовичу Поповкину за роман "Семья Рубанюк". Замена имен в строке на полосе уже почти отпечатанного тиража газеты произошла глубокой ночью.
Да, решение по такому вопросу должен был принять Сталин. Только данный пример показателен именно в том плане, как на всесильного и жесткого Генералиссимуса, каким его сегодня представляют заказные "мемуаристы", могли влиять "снизу" и даже толкать на поступки, которые Сталину были не по душе, не отвечали его убеждениям.
Произошло все как бы неожиданно. Вечером накануне Сталину принесли телеграмму из Крыма от Сергеева-Ценского с настоятельной просьбой премировать не Алексеева, а Поповкина. С мнением классика Сталин считался! Это особо отмечает Михаил Николаевич, как бы заочно полемизируя с нынешними очернителями. А Сергеев-Ценский в своем обращении приводил многие доводы, вроде того, что Поповкин не только писатель, но еще и активист в деле возрождения Крыма. Как ни странно, Сергеева-Ценского не смущало, что речь шла о премии в области литературы. Оказавшийся в кабинете вождя Константин Симонов, бывший тогда заместителем председателя комитета по Сталинским премиям, и оказавшийся "на хозяйстве" в Москве в отличие от других руководителей комитета, занял сторону классика и тоже стал приводить аргументы в пользу Поповкина. Сталин колебался. Симонов же был напорист, и в конце концов добился нужного "решения", твердо заверив вождя, что в будущем, 1953-м, когда выйдет второй том "Солдат", Алексеев непременно получит Сталинскую премию, да и не третьей степени, а выше. "Договоренность" была достигнута. Среди писателей-лауреатов 1952 года место Алексеева занял Поповкин.