В.Б. Я думаю, мировой культуре в целом уже никогда не избавиться от понятия "Большой стиль советской литературы". Очень уж много шедевров было создано за ХХ век: от "Разгрома" Александра Фадеева и "Тихого Дона" Михаила Шолохова до "Василия Тёркина" Александра Твардовского и детских стихов Корнея Чуковского, Самуила Маршака, ваших…
С.М. Я очень ценю многих наших советских писателей: и Федора Абрамова, и Юрия Бондарева, Евгения Носова, Василия Белова, Владимира Личутина, которого я всегда обожал за его язык, того же Александра Проханова, Владимира Крупина… А какой великолепный Василий Шукшин? Какой чудесный Гавриил Троепольский? Существует великолепная советская поэзия от Маяковского до Юрия Кузнецова. Я считаю "Василия Тёркина" шедевром мировой культуры на все времена. Великая поэма. Я читаю и думаю: как это Твардовский написал? Как просто… Человек он был тяжелый. Языка у меня с ним общего не находилось. Может, потому, что он к детской литературе не имел отношения? Но это — великий писатель. Я считаю, что недооценен Егор Исаев со своими поэмами. Я его слушаю с вдохновением. Хотя человек тоже тяжелый. Впрочем, а кто легкий в литературе человек?
В.Б. Разве что Сергей Михалков, и тот не для всех… Всегда так: чем крупнее фигура в литературе, тем сложнее характер. Возьмите Леонида Леонова или Федора Абрамова...
С.М. Советская литература — несомненно, великая литература, и поэтому я написал книгу "Я был советским писателем". Некоторые делают ударение на "я был", а я сам делаю ударение на "советским".
В.Б. Вы и остаетесь советским писателем. Вы пишете сейчас что-нибудь?
С.М. Воспоминания я написал. Книга "От и до". Больше ничего вспоминать не хочу. У меня не было дневников. Я был в хороших отношениях почти со всеми маршалами Советского Союза. У меня есть книга с надписью Александра Василевского. Очень трогательная надпись. Есть книга с надписью Баграмяна. Они все уже ушли. А я успел только записать встречи со Сталиным. И когда меня спрашивают: с кем из великих людей вам было интереснее всего? Я говорю — со Сталиным.
В.Б. В чем величие Сталина?
С.М. Он был во всём мощный человек. У него был мощный ум. Пусть он был жестоким человеком, но он был жестоким не избирательно. Он был жестоким к самому себе. Он был жестоким к детям своим. Он был жестоким к своим друзьям. Время было такое жестокое.
В.Б. Кстати, не он и родил это время. Думаю, окажись на его месте Киров или Фрунзе, крови не меньше было бы. Стиль эпохи таков был. И так — почти во всем мире.
С.М. Сила Сталина была как бы внутренняя сила. Я видел, как он разговаривает с членами Политбюро. Я сидел с ними со всеми 5 часов, когда принимали "Гимн Советского Союза", а говорил он. А мы с Регистаном даже не соображали, где мы находимся. Я не осознавал и ту опасность, которая нас окружала. Хотя он был в хорошем настроении, хорошо нас принял, шутил, цитировал Антона Чехова…
В.Б. Он же был еще и человеком большой культуры. В отличие от нынешних политических лидеров, много читал из современной художественной литературы.
С.М. Он же участвовал в присвоении Сталинских премий. Со слов председателя комитета по премиям, Александра Фадеева, который присутствовал на заседании, я знаю то, что он обо мне говорил. Обсуждение Сталинских премий проходило как? Присутствовали члены Политбюро. Может, и не все, но Берия участвовал и сам Сталин. Комитет представлял список тех, кто прошел. Список читал Маленков. Вот они доходят до фамилии Михалков… Михалков Сергей Владимирович — Сталинская премия второй степени — за басни. А Сталин ходит по кабинету и слушает. Все ждут его реакции. Все знают, что первые басни я послал ему. После того, как я написал Гимн и был уже два раза лауреатом Сталинской премии. Я послал ему "Заяц во хмелю", "Лиса и бобер" и другие. Пять басен с вопросом, как он относится к этому жанру? Ответа я не получил. Но ответом было то, что их напечатали в "Правде".