ЛЮТЫЕ ЛЮБОВНИКИ
Осколки солнца — волны —
в жажде ласк,
Бегут сюда от берега Америк
И, вплескиваясь сквозь ограду скал,
Льнут к Арану.. Иль это Аран сам,
Раскинув руки скал,
приник ревниво
К покорным,
обессиленным волнам?..
Так чем очерчен мир?
Вода и твердь
Сшибаются, верша его. А море,
Дробясь о сушу, разрушает смерть.
ПОСЛЕДНИЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СКОМОРОХ
1
В кармане — овальный камень,
под мышкой — зеленая ветка, —
он медленно поднимется из
тумана, всходя на пологий холм.
Серебристое мерцание экрана
Стянуло людей в кружок, —
Вельзевула, Святого Георгия
И Джека Соломинку не покажешь
спинам за туманным окном,
поэтому он хватает палку
и стучит по прутьям калитки.
А потом чуть хрустит ледок,
да падает на газон камень,
скатившийся с шиферной крыши.
II
Он приходил,
минуя тенета тысяч табу
и черные омуты крови,
пролитой в бесконечных войнах
и распрях. Его язык — скользкий,
услужливый, ловкий —
помогал ему ускользать из капканов,
оставаясь для всех своим.
У него был глаз на глазастых,
притаившихся в тайных засадах,
он мгновенно менял обличья —
только дрогнет в окне занавеска, —
а соломенная ритуальная маска
превращала его в невидимку.
III
Ты представляешь себе
голосистого сверчка за камином
и при вспышке лампы на сквозняке — вереницу рождественских мимов,
молча уходящих за дверь;
натаявший с их ног снег
рождает в тебе покой;
умирающий старый год
обещает новое счастье;
светлая луна, словно гостья,
разрастается за окном, а тот,
кто оставил лужицы на полу, —
он протаптывает первую тропку
на росистом летнем лугу.
Перевод А. Кистяковского
Юрий Соловьев РЫЦАРСТВО И ЮРОДСТВО
Речь здесь пойдет о рыцарстве Императора Павла Петровича. То, что эта черта царского характера была важной и нешуточной, говорят многие мемуаристы — и не они одни. Н.А. Саблуков писал: "Как доказательство его рыцарских, доходивших даже до крайности воззрений, может служить то, что он совершенно серьезно предложил Бонапарту дуэль в Гамбурге с целью положить этим поединком предел разорительным войнам, опустошавшим Европу". "Я находил.., — вспоминал И.И. Дмитриев, — в поступках его что-то рыцарское, откровенное..." "Русский Дон-Кихот" — так называл его Наполеон, который и сам себя иной раз сравнивал с этим героем. И вновь Саблуков: "Павел Петрович осознавал и даже декларировал свое донкихотство. Когда в 1765 г. мать подарила ему Каменноостровский дворец, Цесаревич приказал развесить по стенам так называемой "Малиновой гостиной" гобелены серии "Дон-Кихоты". Серия выполнена в 1776 г. на Парижской королевской мануфактуре и была подарком Павлу от Людовика XVI и Марии Антуанетты, французской августейшей четы — стоит ли говорить о сходстве судеб дарителей и адресата дарения?..
Наполеон вообще учитывал рыцарство русского Царя в своей внешней политике (как и посол Англии в России Уитворт, вдохновитель цареубийства 11 марта): "Он (Наполеон — Ю.С.) дал знать Императору Павлу, с которым Франция официально была в войне, что желает вернуть в Россию немедленно всех русских пленных, оставшихся после разгрома корпуса Корсакова осенью 1779 г. И притом он не требовал даже обмена пленными... Уже это привело Павла в восхищение, и он для окончания дела о пленных отправил в Париж генерала Сперенгпортена" . Наполеон не просто вернул на родину русских солдат, числом около 6 тысяч человек, но распорядился изготовить для них новую форму и амуницию согласно русским уставам, вернуть оружие. В послании по этому поводу "Бонапарт... выразил самое горячее чувство симпатии и уважения к Павлу Петровичу, подчеркивая благородство и величие души, которые, по его мнению, отличают русского Царя". Со стороны Наполеона это не было всего лишь лестью потенциальному союзнику — позднее мы попытаемся обозначить ту серьезную черту в отношениях французского Консула и русского Императора, которую можно назвать ученичеством (Бонапарта). Союз Павла и Наполеона придворные последнего называли: "раздел мира между Дон-Кихотом и Цезарем". Несколько иначе, но более обоснованно высказался в 1920-х годах Мережковский: ""Мы можем понять друг друга", — пишет Император Павел I Бонапарту Консулу. Могут друг друга понять, потому что оба — "романтики", "рыцари" и, как это ни странно сказать, "Дон-Кихоты"...".