И здесь впору задаться вопросом, почему Небо не дает забыться, исчезнуть именно России — ведь многие великие царства и цивилизации и при гораздо меньших испытаниях и потрясениях канули в Лету? Ответ на этот вопрос будет только один — потому что только Россия на сегодняшний день, как и сто, и двести лет назад, несет в себе полноту Христовой веры, и должна являть ее обезумевшему миру до самых последних времен, должна свидетельствовать о Христе! Именно поэтому: Россия без Христа Богу не нужна! Как об этом сказал покойный владыка Иоанн.
В строгом соответствии с этим в повести открывается и второй, мирный путь излечения русских от онтологического беспамятства, постигшего всех нас — он указан в образе сына Тамары Ивановны, Ивана. Это то самое поколение молодых русских людей, которым сегодня по двадцать три — двадцать семь лет, их, разумеется, меньше, чем оглушенных "ящиком" и "свободой" их сверстников, однако присутствие этого поколения в нашей жизни уже чувствуется. Писатель о нем только намекает в конце повествования, и здесь нужно отдать должное художественной совести Валентина Григорьевича: он их не знает, не знает в таком целостном и всепроникающем знании, как Тамару и Анатолия, — и умолкает. Осмелюсь продолжить там, где поставил точку художник: у меня много друзей, кумовьев, просто "родственников по духу" в этом поколении. Им по двадцать пять — двадцать девять лет, но у них уже по двое (чаще по трое) детей, по выходным и праздникам они всей семьей в церкви, утром и вечером — на молитве. Они знают, для чего и зачем они здесь, почему они — русские. Даст Бог, к своим сорока-пятидесяти годам они вырастят и воспитают по пять-семь крепких духом и телом русских мальчиков и девочек, те — своих. Это — и есть та будущая Россия, о которой пророчил Св. Серафим Саровский. А зрители "Фабрики звезд" и "Последнего героя" — вымрут. Сами собой, без СПИДа и эпидемий. Просто потому, что, посмотрев "ящик", они идут выгуливать своих тысячедолларовых пудельков, а их место у пульта занимает одно единственное, изнеженное и обреченное чадо. Жизненный минус.
Что же касается распоясавшихся "гостей", то поставить их на место смогут только Иваны и воспитанные ими дети, и сделать это будет не так трудно, как представляется многим сегодня, — ведь дикари отравляются комфортом западной цивилизации гораздо быстрее. Необходимо просто помнить, что полтора века назад, когда русские покоряли среднюю Азию и Закавказье, у нас в центральных губерниях было в среднем по семь-восемь детей в семье, у туземцев — три-четыре.
P.S. Кстати, у Распутина в конце повести Иван едет строить храм в родовом своем селе, то есть возвращается на землю. Он еще не определился, что будет дальше. Но, помня о том, что прокормить большую семью в городе практически невозможно, а также о той немыслимой хрупкости и уязвимости, которая характеризует современную городскую цивилизацию, несложно предположить, что движение назад, на землю станет еще одним из признаков становления России новой. А земли, доставшейся от предков, у нас еще, слава Богу, много!
Ольга Славникова ВСПЫШКА РЕАЛИЗМА
В силу возрастных ограничений (в конкурсе участвуют авторы до 25 лет), премия "Дебют" могла остаться второстепенной, как бы состязанием в юношеском разряде, и не оказать влияния на положение дел в литературе. Но получилось иначе. Вот уже четвертый год премия "Дебют" вводит в литературу больше имён, чем все остальные литературные процессы вместе взятые.
Можно было ожидать, что первый "Дебют" по количеству и качеству имён останется самым мощным: четыре года назад существовал огромный невостребованный ресурс авторов и рукописей. Но вот прошло четвёртое подведение итогов конкурса, а лавина претендентов не иссякает — возрастает. И, надо сказать, не только количественно, но и качественно. Из 42 тысяч конкурсантов (а столько прислано работ в 2003 году) примерно тысяч восемь таких, с кем можно реально работать и дальше. А из этих восьми тысяч мы отобрали только 20 финалистов и только 5 лауреатов. Во многих случаях победитель выявлялся фотофинишем. При прочих равных шансах — победила провинция. Но наша главная задача сейчас — не оставить без внимания тот пласт из восьми тысяч талантливых молодых людей. О формах работы с ними мы сейчас думаем.
Когда прочитываешь такое количество рукописей молодых авторов, как этого требует "Дебют", выявляются литературные тенденции. Например, такая: закончилась мода на постмодернизм. В свое время он поработал неплохо. Разрушил неработающие, как казалось, культурные конструкции и из обломков соорудил как бы нечто своё. Обвалил иерархии. Что такое проза Владимира Сорокина, на какой энергии она работает? Это как ядерный взрыв, когда происходит неуправляемый распад вещества. Но вещество было не "от Сорокина", не им выработанное: советская литература, русская классика,— большие стили аккумулировали творческую энергию значительных, а иногда и очень значительных писателей. Ядерный взрыв, распад — тоже форма приватизации. Сорокин сумел — ну и молодец. Однако сегодня постмодернизм (за исключением, быть может, отдельных брэндовых его представителей) не вызывает у молодежи интереса. Более того: наблюдается активное неприятие постмодерна со стороны "новых искренних" под предводительством лауреата премии "Дебют" 2001 года Сергея Шаргунова.