В аннотации к этой книге написано: "Автору этой книги есть что вспомнить и о чём писать, ибо он успел увидеть Уссурийскую тайгу почти в первозданном виде, а за долгие десятилетия исходил её с охотоведческими и научными изысканиями вдоль и поперёк и побывал в самых недоступных дебрях".
Анатолий Максимов. Губернатор Сибири. Историческое повествование. Русские тропы. Роман.— Хабаровск, 2003.
Книга о жизни замечательных русских людей, много сделавших для освоения Приамурья,— генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьёва-Амурского и талантливого исследователя, сподвижника адмирала невельского Николая Константиновича Бошняка.
Сергей Семанов “ПОСЛЕДНЕЕ ПРИБЕЖИЩЕ...”
Когда-то основным оружием марксистского пролетариата был булыжник. Что ж, он верно послужил обездоленному рабочему люду, особенно в России,— этот простой и такой доступный всем камень. Стоит задуматься, а хорошо ли, что в нынешней обворованной России он вышел из употребления? Например, у ростовских шахтёров, которых их хозяин с двойным гражданством посылал в обветшалые, зато приватизированные забои? Ладно, шахтёры — здоровые и грубоватые мужики, а вот несчастные учительницы? Отчего бы и им не бросить камушек в нагло блистающие витрины какого-нибудь воровского банка, их и их учеников обворовавшего? Но не станем продолжать, дабы нам не пришили какое-нибудь "разжигание" по социальному или — тем паче — по национальному вопросу. Ведь давно уже гуляет по Руси мрачная шутка, что банкир — это национальность.
Итак, мы вспомнили про надёжный булыжник. Историческое несчастье тогдашнего пролетариата состояло в том, что внук раввина, выкрест и пламенный безбожник Карл-Мардохей Маркс внёс в рабочее движение свой атеизм и пресловутый "пролетарский интернационализм". Вот и повели в 1917 году Троцкий и Свердлов истинно героический русский рабочий класс на разрушение всей исторической России. Разрушили их руками и тут же попытались надеть им же на шею своё железное ярмо. Пришлось потом товарищу Сталину это дело несколько поправить… Так было совсем недавно, хоть опыт забыт и замалчивается, но вспомнить о том необходимо.
Теперь сильнейшим оружием "банкирского пролетариата" стала пресловутая "борьба с антисемитизмом". Явление это столь же распространённое, сколь и фальшивое. Мало кто задумывается над его истинным значением, а бесстыжий мировой телевизор, находящийся понятно в чьих руках, задуматься об этом не позволяет, глушит людскую мысль в самом зародыше.
Прежде всего отметим, что "антисемитизм" есть понятие изначально фальшивое. Арабы — те же семиты, а их в десять раз больше, чем евреев. Уже полвека наш народ дружно сочувствует несчастным палестинцам, теперь вот — страждущему Ираку, захваченному американцами. Какие же мы антисемиты? Впрочем, это у нас давно и неоднократно разъяснялось, но у "сионских мудрецов" совести, как давно известно, нет, есть лишь безудержная наглость: они продолжают голосить свое. Вопреки всем и вся.
Почему же "они" так голосят, хотя прекрасно понимают ущербность самого понятия "антисемитизм"? А это как реклама "Коки" или "Макдональдса" на футбольных играх. Кому из любителей футбола не известны эти самые "бренды"? Всем известны, и давно. Но это гипноз задерганного рекламой телезрителя. Чтобы довести его до уровня печально знаменитой "павловской собаки" — служитель зажигает лампочку, а у несчастной течет слюна. Точно так же зомбированный телезритель, увидев на прилавке бутылку "Коки", обязан ее купить. Или завернуть в "Макдональдс", где ему подсунут отвратную химию вместо еды.
Точно такой же позыв заложен и в неверном слове "антисемитизм". В этом случае вышколенная "павловская собака" обязана оскалить клыки и обернуть морду в указанном направлении. А несчастный телезритель, услышав соответствующий вопль, обязан вознегодовать (разумеется, если он "порядочный человек" и если в нём осталась хоть капля совести"!). Но не только. Он должен немедля слать "письма протеста" и поспешить на соответствующую "демонстрацию". Так и происходит в Америке и Западной Европе уже сотню лет…
Бывает ли, чтобы тот или иной народ испытывал бы некую неприязнь к народу соседнему? Да сколько угодно. По некоторым причинам долго враждовали меж собой французы и немцы, это отразилось в литературе, даже у французских и немецких классиков. А вот великие русские классики неважно отзывались о французах и поляках. На это имелись историко-политические причины, о которых не станем вспоминать, дело давно минувшее.