Лев безотказен и в работе, и в поездках. В любом журнале, в любой газете, где мне доводилось трудиться, одним из первых звонил Аннинскому и получал согласие на сотрудничество... При этом Лев Аннинский крайне щепетилен в выборе темы, он и в критике всегда был — вольный казак, писал о том, о чем хотел, а уж где печатают — не важно, текст сам за себя отвечает. Юбиляр, кроме своих ярких статей, постоянно где-то работал — такова доля критика, на гонорары не проживешь. Впрочем, работа — это поденщина, и в начальство Лев никогда не стремился: как занял место, к примеру, завотделом в "Дружбе народов", так выше ему ничего не надо. Время будет отнимать... от раскалывания литературных орехов. "Ядро ореха" — так называлась его первая книга, сразу определившая место Аннинского в числе первых критиков страны. Вот с тех пор в числе первых и пребывает, и до ядра ореха всегда прорывается, каким бы крепким этот орешек не был. При всех своих критических достоинствах он всегда остается добрым и мягким, что для критика — на редкость и удивление. Даже ругает как-то мягко. Немало бездарей хвастается: обо мне сам Аннинский писал. Прочитаешь — да он же этого бездаря уничтожил начисто, но какими-то мягкими словами; тот и уходит с поля боя, улыбаясь отрубленной головой. Может, такая критическая деликатность — от крепости тыла, от дворянского уюта его жены Шурочки, представительницы одного из славных аристократических родов России? По крайней мере, от такого объединения разных фамильных качеств с неизбежностью сформировалась имперскость критика. И каким бы он ни был, левым или правым, восторженным или негодующим, он всегда в своих статьях предстает критиком имперским, советски имперским. Да он от этого и не отказывается никогда. И никогда его уже не покинет гумилевская ностальгия по горам Кавказа, по пустыням Средней Азии, по хладным берегам Балтии. Поэтому, как это ни удивительно для любых ортодоксов, он органичен на страницах нашей газеты. "Моя мечта,— говорил как-то Аннинский,— напечататься одновременно в газете "Завтра" и в газете "Сегодня". Если в один день удастся, я буду просто счастлив!"
Газеты "Сегодня" уже нет, рынок съел. "Завтра" оказалась повыносливей и пожизнеспособней. Всегда будет рада печатать талантливого критика. А уж "День литературы" без Льва Аннинского и жизни своей не представляет. А недруги, и молодые и старые, пусть завидуют. И учатся, как надо работать. Таланту не научишь, он от Бога, от которого Лев Александрович тоже никогда не отказывался.
Здоровья тебе, Лев, счастья в семье и в творчестве. Поздравляем с юбилеем!
Владимир БОНДАРЕНКО
Лев Аннинский МИХАИЛ СВЕТЛОВ: "ПРИГОВОР ПРОЗВУЧАЛ, МАНДОЛИНА ПОЁТ..." (Из цикла “МЕДНЫЕ ТРУБЫ”)
НАВЕРНЯКА ЗНАЛ — ПРИ ЕГО-ТО ЮМОРЕ — что начав автобиографические "Заметки о моей жизни" с того, что русских классиков впервые обнаружил в мешке, который его отец приволок в дом (классики вместе с мешком потянули на рубль шестьдесят) с тем, чтобы пустить бумагу на кульки для семечек ("моя мать славилась на весь Екатеринослав производством жареных семечек"),— знал советский классик, рассказывая эту историю в 1958 году, что отныне все его биографии будут начинаться с этого мешка.
Впрочем, возможен был и другой путь: "Всю-то юность мечтал я прожить с циркачами", а пришлось "стихотворенья писать".
Не станем же нарушать традиции.
Итак, мешок макулатуры. Отцу поставлено условие: "книги пойдут на кульки только после того, как я их прочту".
Прочел, сел и за два часа написал роман из собственного опыта. Полтора десятка лет уложились в две с половиной страницы крупными буквами… впрочем, название романа ("Ольга Мифузорина" — единственное, что автор сохранил в памяти) говорит не столько об опыте, сколько о чувствах, уносящихся во области заочны.
Иначе отпрыск кустаря Шейнкмана вряд ли вцепился бы в извлеченные из мешка тексты Пушкина и Лермонтова, по ходу чтения которых он узнал, что оба поэта убиты на дуэли.
Остальное начертано в книге судеб. 1917 год — первое стихотворение в местной газете. 1919 год — вступление в комсомол… и первые должности: завотделом печати губкома комсомола и главный редактор комсомольского журнала "Юный пролетарий"… Шестнадцати лет от роду — главный редактор! Вовремя рождается поколение: двадцати лет от роду — первая книжка…
Между этими литературно-идеологическими вехами — Гражданская война.
Разумеется, территориальный пехотный полк формируется в Екатеринославе не ради того, чтобы его новобранцы могли писать в анкетах об участии… хотя именно факт участия в гражданской войне отчеркнет поколение счастливцев, "родившихся вовремя", от их младших братьев, опоздавших к драке. Полк собран для борьбы с бандами, гулявшими в округе. И стреляют там отнюдь не холостыми патронами. Но вопрос в том, что именно рассказывает об этом поэт.