Сверхприбыли сырьевиков просто более заметны, очевидны и, соответственно, успешное саботирование мер по их ограничению в интересах всей национальной экономики или изъятию в пользу общества — показательно.
— То, о чем говорите Вы, если я правильно понимаю, относится к любой отрасли хозяйства. Но есть ведь еще и специфика именно сырьевых отраслей, связанная с присвоением недропользователями так называемой природной ренты?
— Эта специфика, безусловно, есть, и есть она не только в сырьевом комплексе.
Гидроэлектроэнергетика и водное хозяйство, лесное хозяйство и землепользование, даже использование теле— и радиочастот или любого иного ограниченного общего ресурса — все это сопряжено с извлечением прибыли, в том числе, из природной ренты.
Соответственно, во всех этих сферах необходим соответствующий госконтроль, антимонопольное регулирование и (или) в том или ином виде регулирование рентабельности.
Применительно же к недропользованию я не устаю повторять, что принятый экономический термин "природная рента", означающий по существу прибыль, не зависящую от вложенного труда, к сожалению, вводит нас в заблуждение. Прибыль — это там, где основной капитал сохраняется и возобновляется. Применительно же к невозобновляемым природным ресурсам речь идет о присвоении ограниченной группой лиц в качестве прибыли части нашего общего капитала, объем которого при этом, соответственно, убывает. Капитала, не просто данного нам (всему человечеству) природой, но право нашего общества и государства на который в жесточайшей борьбе завоевали наши далекие предки и отстояли деды и отцы. Соответственно, вся та "успешная" экономическая деятельность, которой мы сейчас так гордимся — наращивание экспорта минерального сырья в развитые страны — есть ни что иное, как безумное и бездумное проедание наших невозобновимых ресурсов.
— Противники такого подхода скажут Вам, что нельзя быть "собакой на сене": сейчас на мировых рынках цены на энергоресурсы высокие, соответственно, надо как можно больше именно в этот период успеть продать. А если сверхприбыли у сырьевиков изымать — ничего и не будет вложено в развитие...
— А в развитие при таком порядке вещей всё равно ничего вложено не будет — по целому ряду причин, которые я изложил подробно в своей первой книге ("О бочках меда и ложках дегтя"). Уж не говоря о гарантиях, если были бы хоть какие-нибудь основания считать, что эти сверхприбыли будут их собственниками вложены в развитие нашей страны, с точки зрения экономики ситуацию можно было бы считать более или менее приемлемой. Но ведь не обнаруживается ни малейших оснований для подобных легкомысленно оптимистических предположений. Нет ни способов принуждения к подобному поведению, ни механизмов, делающих такое вложение средств наиболее рациональным.
— При таком диагнозе, естественно, возникает вопрос о том, каково должно быть оптимальное соотношение публичной собственности и собственности частной? Либеральные реформы набирают обороты — сейчас в ведомстве Германа Грефа, в министерстве экономического развития и торговли разработано новое лесное законодательство.
Согласно новому Лесному кодексу на рынок теперь вбрасываются леса — национальное достояние России.
— Несмотря на попытки представить дело так, что весь прогрессивный мир, якобы, давно осознал, что всё государственное — нерационально, а частное — заведомо эффективно, в реальной жизни мы вовсе не видим однозначного отказа развитых стран мира от государственной и публичной собственности.
Достаточно сказать, что даже США не торопятся полностью отказываться от госсобственности, например, на землю: еще с начала прошлого века США государственные земли не приватизируют, а только сдают в аренду. Не стали приватизировать землю и в Израиле — там земля только государственная. Невозможно представить себе и приватизацию в Израиле всего, что связано с водопроводом и водным хозяйством — это жизненноважная естественная государственная монополия. И даже идущая в "авнгарде" либеральных реформ — Чили, где приватизировали, казалось бы все, кроме того, что несет "золотые яйца" — кроме медных рудников.
Вывод прост. Там, где речь идет о возможности создания конкуренции свободных производителей товаров и услуг — той конкуренции, которая приведет к внедрению новых технологий, повышению качества и снижению издержек, а, значит, улучшит положение потребителя этих товаров и услуг — там частная собственность уместна и эффективна. Там же, где есть возможность и, тем более, опасность монополизации частной монополией жизненно важных для общества и государства сфер, необоснованного присвоения частным сектором природной ренты или общенациональных ресурсов, там, во-первых, для замены собственности государственной (или публичной) на частную просто нет рациональных (исходя из интересов всего общества) оснований, и, во-вторых, если уж и переходить к частной собственности, то не абсолютной, а с очень существенными ограничениями: сразу же, не рассчитывая на "потом", выстраивать жесткие механизмы госконтроля, антимонопольного регулирования, включая регулирование рентабельности, и т.п.
— Известны злоупотребления, имевшие место при приватизации публичной собственности в России. Можно ли исправить ситуацию, не разрушая нарождающийся в стране тонкий слой предпринимателей?
— Как это сделать — известно. Что-то — ренационализировать, причем, не путем выкупа, а элементарным расторжением заведомо недобросовестных и притворных сделок. Что-то — просто поставить под достаточно жесткий государственный, в том числе, антимонопольный, контроль. И "нарождающийся тонкий слой предпринимателей" это не затронет, во всяком случае, если мы говорим о ее полезной для общества и государства части, связанной с производством реальных товаров и услуг, а не с присвоением и безудержным экспортом на Запад наших природных ресурсов.
А вот можно ли это сделать, найдутся ли силы, заинтересованные и способные к этому, — вопрос.
У нас на протяжении уже более пяти лет упорно продолжается акцентирование внимания исключительно на тех, в чьих руках необоснованно и незаконно оказались колоссальные ресурсы. Но абсолютно замалчивается вопрос ключевой: совершенно невозможно и бессмысленно даже пытаться восстановить какую-то экономическую рациональность и справедливость (в данном случае они неразрывно связаны) до тех пор, пока высшие должностные лица, осуществлявшие противозаконные операции, не только не привлекаются к уголовной ответственности, но даже и не отстраняются от управления государством и госсобственностью. И пока ситуация такова, всякая попытка что-либо "исправлять" будет на самом деле ни чем иным, как — под прикрытием красивых разговоров — заведомым продолжением перераспределения общенациональных ресурсов в пользу близких к власти.