Что ж вы никак
НАГЛЯДЕТЬСЯ не можете
На беспокойное, на безысходное?
В чём-то и с нашими бедами сходное?
Что распаляете Киноимперию —
Множить и множить за серией серию?
"Гибель Титаника" — это не мистика.
Не развлекаловка. Не беллетристика.
И одного бы хватило сценария —
Вспомнить невымышленные стенания
В море…
Но множится "Гибель Титаника";
Не иссякай, пассажирская паника!
Чаще тоните, ребята! — для зрителя
Крик ваш последний —
заманчивей пряника!
От состраданья давно ль исцелились мы
К бедной планете,
столь многое вынесшей?
Лучше слезой обольёмся над вымыслом,
Чем над реальностью:
прошлой ли, нынешней…
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
К побережию Франции
сильная льдина плывёт!
Ей гогочут богатые зомби, —
пресыщенный сброд.
Оплавляются айсберги
ростом с Афины и Рим, —
Все в восторге! (Ведь "Гибель
Титаника" — нравилась им!).
Все рехнулись, никак?
Дальше носа не видит никто.
"После нас хоть потоп!" —
рассуждают владельцы авто,
"После нас хоть потоп!" —
проносясь на машинах своих…
Почему после них?
Это может стрястись и при них.
И при свете дневном — угорели! —
не видят ни зги!
И шаги Командора для них —
ну, шаги, как шаги…
Заползают на горы, —
но им не достигнуть вершин,
Где записано: "Стоп!
Парниковый эффект — от машин!"
Прогуляйтесь пешком!
Не сочтите, ребята, за труд!
А не то у вас ноги,
того и гляди, отомрут…
Не слабо лихачам-автогонщикам
наземь ступить;
Вишь, торопятся! —
Арктику надо успеть растопить…
Мчат — фужеры налить —
за вонючий стриптиз — до краёв…
Алчет крови безвинной —
зачинщик собачьих боёв…
Вот что значит,
когда в "гениальность" впадают "умы"!
Тут уж пир — не ВО ВРЕМЯ чумы,
а ВО ИМЯ чумы.
Им Кассандра — ничто.
Им посмешищем — Лаокоон;
(В змеях вязнущий, —
вязнет теперь в непристойностях он)…
"Близок день —
и погибнет священная Троя" — был глас.
После вас — хоть потоп, говорите?
А если — ПРИ ВАС?
***
Луна в разливе облаков
Мерцает, как воспоминанье;
В узоре вязов и дубков
Её размыты очертанья…
Её не Шиллер сочинил,
Нарисовал её не Гёте.
Но мир
Германской лиры взлёты
С её огнём соединил.
Гори, луна минувших лет!
Лей в заросли такой же свет,
Какой ты буршам уделяла;
Сияй,
Как некогда сияла
Романтикам! (Их больше нет!)
Восставь основы Идеала
Тех дней, когда, разбив навет,
Как бы лучам твоим в ответ
Порядочность существовала.
Ужели связи больше нет
С тобой, луна? — ни у кристалла,
Ни у земли. Ни у металла?
Неужто вся толпа примет
Народных — от тебя отстала?!
И лишь лунатикам даны
Привязки прежние луны?
(Спаси их Бог! Что я болтаю?!)
Луна!
Завидев кое-где
Твой блеск на облачной гряде,
Я любопытней в ночь смотрю,
Я опыт грёз приобретаю, —
Как будто Шиллера читаю,
Как будто с Гёте говорю.
***
Какие кружевные древесные вершины!
Как странно, как неровно
их ветры всполошили!
Чтоб на вечернем небе,
слегка зеленоватом,
Они виднелись чёрным
ступенчатым агатом.
Не только на вечернем.
Но даже ночью поздней,
Когда большие рощи
становятся серьёзней?
Они всё так же в небе
рисуют нежной тушью.
И долго их рисунки
парят над дикой глушью.
Всю ночь царят над глушью.
И, верно, что-то значат?
Но, даже если вихри
их вновь переиначат, —
Пусть будут не рисунки,
пусть будут изреченья, —
Их очерк не утратит
волшебного значенья!
Натруженное зренье!
Ужели ты не радо,
Что путаницу листьев
распутывать не надо?
Разгадывать — надрывно.
Разглядывать — чудесно.
(А истина и так и эдак неизвестна)…
Какие кружевные древесные вершины!
А вишни лепестками
траву запорошили…