Н.Д. Я вижу вы пытаетесь меня разжалобить. Напрасно. Сами вы как считаете, могли бы вы оказаться на скамье подсудимых?
В.П. Вполне. Давно сказано — от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
Н.Д. Тогда скажите, по какой статье вас могли осудить, если бы наше правосудие было более совершенным, или скажем, более исполнительным?
В.П. По какой статье?..
Н.Д. Должна сразу вам сказать, что любое ваше слово может быть истолковано против вас, поэтому вы имеете право не отвечать на вопросы, которые кажутся вам опасными.
В.П. Понял. Мне вполне бы подошла двести шестая часть вторая... Хулиганство. Не самое опасное, но вполне достаточное для нескольких лет заключения. Я плохо воспитан. Могу ввязаться в драку, когда еще остается возможность для беседы спокойной и рассудительной. Рассудительности хватает далеко не всегда. Я могу плеснуть томатный сок в ненавистную морду. Бывало. Я могу бросить камень в ненавистное окно. Бывало. Я хорошо знаю, что такое неуправляемый гнев, неуправляемая обида, неуправляемая жажда немедленно восстановить справедливость, как я ее понимаю.
Н.Д. Двести шестая — единственная ваша статья?
В.П. Что вы! Вы меня недооцениваете! Я мог бы отсидеть за воровство, за публичное оскорбление чести и достоинства и даже за похищение детей.
Н.Д. И вы до сих пор на свободе?!
В.П. Везёт. Но несколько раз я все-таки привлекался к ответственности за оскорбление чести и достоинства — когда работал журналистом в "Человеке и законе", в "Огоньке", в "Неделе"... Но наш суд — как известно, самый гуманный в мире — во всем разобрался и освободил меня прямо в зале суда.
Н.Д. А похищение детей?
В.П. Что сказать — было... Пьяница-муж забрал у матери ребенка и потребовал от нее же выкуп... И мы с ребятами провели успешную операцию. В результате обошлось и без крови, и без выкупа. Все были счастливы. Даже милиция, поскольку я избавил ее от хлопотной и неблагодарной работы.
Н.Д. Значит, не только в романах, но и в жизни вы устанавливаете справедливость, как сами ее понимаете, как считаете нужным?
В.П. Совершенно верно. Меня оправдывает то, что так поступают все. Во всяком случае, всем так хочется поступать.
Н.Д. Но это две большие разницы — поступать и хотеть поступить.
В.П. Если б я эту разницу видел, то, наверное, не писал бы книг.
Н.Д. Значит, можно совершать преступления, не оставляя следов?
В.П. Каждый преступник об этом мечтает. Но скажите, Наташа, а зачем мне, автору, такие преступники? Я ведь должен его изобличить, невзирая ни на что. Поэтому следы он всё-таки оставляет, вынужден оставлять, иначе я останусь без работы.
Н.Д. Кстати... Этот ваш кошмарный роман "Банда", по которому сняты пятнадцать серий "Гражданина начальника" и, как я слышала, будет продолжение… А еще "Женщина по средам", "Высшая мера", "Дурные приметы"… Не могу не отдать должное — всё изложено настолько убедительно и достоверно, с таким количеством подробностей, придумать которые невозможно… Сознайтесь, подозреваемый... Вы совершали эти преступления, а потом их описывали?
В.П. Каюсь. Виноват. Но я при этом не оставлял следов.
Н.Д. Неужели милиция так плохо работает?
В.П. Нет, дело не в этом... Я хорошо работаю.
Н.Д. То есть в этих романах описан ваш личный опыт?