Моя еще детская душа (мне было 12 лет) как бы застыла. Слишком много было страшного кругом. Но тогда не приходилось особенно говорить и думать о страхе. Только с годами (мне сейчас 79 лет) это воспоминание переживается все тяжелее.
Особенно запомнились мне последние слова Зои перед казнью. Обращаясь к мирным жителям, собрав последние силы, громким голосом она говорила: «Что вы стоите, понурив головы! Мне не страшно умирать за свой народ, за свою Родину. Нас много, всех не перевешают. Жгите, бейте, травите этих фашистских гадов. Сталин с нами, Сталин придет, за меня и все злодеяния немцам отомстит. Победа будет за нами».
Имя Сталина повергло палачей в шок. Немецкий офицер после этих слов подбежал к виселице, выбил подставку из-под ног Зои, и она безжизненно повисла на веревке-удавке. Ее последним жестом был взмах руки; она как бы хотела освободить петлю на шее, но увы! Это был ее предсмертный жест.
Последние слова Зои с именем Сталина были отчеканены на гранитном памятнике, установленном на месте ее казни.
После развенчания культа личности Сталина на XX съезде партии его имя было убрано с памятника.
Как очевидец всего, я считаю действия властей того времени по крайней мере ошибочными. Как бы мы ни относились к имени Сталина, убрать слова Зои с памятника с упоминанием этого имени — значит зачеркнуть одну из важных страниц истории нашей Великой страны, называемой СССР, предать забвению героические поступки нашего Великого и непобедимого народа.
В завершение хочу сообщить А. Малахову, что газета «Московский комсомолец» 17 марта 1997 г. по просьбе известного художника А. Соколова (Кукрыниксы), опубликовала статью под заголовком «Последний свидетель». Однако корреспондент Софья Кульбицкая не осмелилась тогда воспроизвести в этой статье последние слова Зои перед ее казнью. Но это на ее совести и на совести газеты «МК».
Советую А. Малахову найти эту газету и прочитать указанную статью. Это нужно ему для того, чтобы он в следующий раз не допускал подобные ляпы в своих телепередачах.
К.Н. КАРЕЛОВ
P.S. 29.05.2008 г. я побывал в деревне Петрищево и был удивлен тем, как постепенно из сознания и памяти народа вытряхиваются исторические вехи нашей страны, самой значимой из которых является Победа нашего народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Доказательством служит то, что я увидел, посетив деревню Петрищево.
На гранитном памятнике Зои все надписи потускнели и их почти невозможно прочитать. Входные ворота в ограду памятника кто-то украл, и вместо них зияет проем. По сообщению жителей деревни, памятник стоит одиноко, экскурсий уже не бывает, музей Зои заброшен и поговаривают, что его кто-то хочет приватизировать.
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
Я ждал фильм Анджея Вайды «Катынь» с искренним интересом. Знал, что будет показано, но как будет рассказана история катынской трагедии, было для меня загадкой. Знал, что автор марксистско-правоверной «Земли обетованной» и оппозиционно-либерального «Человека из железа» не может при очередной «смене вех» в Польше не снять националистического китча. «Катынь» была снята в период правления пресловутых братьев-близнецов Качиньских и стала приговором их русофобской политике.
Катынская трагедия — дело темное. И хотя первый президент России поспешил покаяться в вине советского правительства в казни польских офицеров в Катынском лесу под Смоленском, историки до сих пор не могут придти к общему мнению, в каком году произошла казнь — в сороковом или сорок первом? Кто расстреливал поляков — НКВД или Гестапо? Не ясны и масштабы трагедии. Сначала говорили о двух тысячах расстрелянных (комиссия Генпрокуратуры России в 90-е достоверно установила гибель 1803 человек, при этом захоронены в Катынском лесу они были в 20-30-40-е гг.), затем о пятнадцати, теперь о двадцати двух. Создавались многочисленные комиссии, писались монографии, велись журналистские расследования, но правда не найдена по сей день. Это принципиальные вопросы, но режиссер сознательно дистанцируется от непростых и неоднозначных фактов. Единственный документ, по которому восстанавливается цепь событий, подчеркнуто антиисторичен — найденный в могиле дневник расстрелянного ротмистра.
В течение всего повествования А.Вайда настойчиво и убежденно доказывает, что расстрел под Смоленском — главный «польский вопрос», от правильного ответа на него зависит будущее польского народа, его национальное и государственное самоопределение, его «посыл» человечеству. При этом не принимается во внимание фактор времени — с момента трагедии прошло 70 лет. Не учитывается общая обстановка начала сороковых — грандиозная мировая война. Вайда не задумывается о том, что несколько тысяч казненных — капля в океане смертей и страданий военного времени. Приведем статистику — во время Второй мировой каждый день уносил почти 30 тысяч жизней — русских, французов, поляков, сербов. Каждый день Великой Отечественной войны стоил советскому народу 23 тысячи жизней. А освобождение Польши от нацистов ежедневно уносило жизни трех тысяч советских воинов. Да и население самой Польши «поубавилось» на 6 миллионов человек. Я знаю статистику и не боюсь ее. Готов ли А. Вайда взглянуть в глаза фактам?