Между прочим, Богдан Хмельницкий оказался на редкость законопослушным человеком и пошел по судам. Но на приговоры судов пан Чаплинский плевать хотел. В январе 1646 года сотник лично бил челом королю Владиславу на своего обидчика. Старый король лишь развел руками: «Сам не могу ничего поделать с панами. А у тебя что, сотник, сабли нету? Эй, выдать Богдану добрую саблю!» Дальнейшее общеизвестно.
В ВЕК ПРОСВЕЩЕНИЯМеня попрекнут: мол, все вышесказанное происходило в XVII веке и не имеет никакого отношения к 1794 году. Если бы... К сожалению, в XVIII веке наглость польских панов лишь возросла. С 1700 по 1794 год найдется едва ли два десятка лет, когда панство не воевало с… собственным королем! Незадолго до восстания 1794 года пан Лящ сшил себе кафтан из пергаментов, на которых были приговоры королевских судов о наказании его, Ляща, – от изгнания до смертной казни. И в сей обновке Лящ явился на королевский бал в Варшаве, где сетовал дамам, что, де, его кафтан коротковат.
Весной 1768 года пан Любомирский, «подстольник литовский», проиграл в карты свои огромные имения, но отдавать их отказался. Два шляхтича – Бобровский и Волынецкий – собрали частную армию, в которую им удалось завербовать около тысячи малороссийских и запорожских казаков. Это воинство осадило замок Смилы – резиденцию пана Любомирского. Позже сражавшиеся против вступившей в Польшу русской армии так называемые «конфедераты» изловили несколько десятков казаков и посадили их на кол.
Среди казненных оказался и племянник переяславского игумена Мелхиседека. Разгневанный священнослужитель решил отомстить, но вместо сабли взялся за перо и очень ловко подделал указ Екатерины II: полный титул императрицы был написан золотыми буквами, имелась государственная печать и т.д. В фальшивом документе содержался призыв защищать веру православную и бить нещадно польских панов.
На следующее утро по обретению «указа» 80 запорожцев во главе с атаманом Железняком форсировали Днепр и пошли гулять по Правобережью. Железняк объявил себя воеводой киевским, а его сподвижник Гонта – брацлавским. Так вспыхнуло новое восстание, развернулась очередная «гайдаматчина». Конфедераты, воевавшие с Россией, немедленно попросили помощи у Екатерины II.
Императрица поручила генералу Кречетникову подавить бунт. Повстанцы получили от русского командования предложение о совместном нападении на Могилев, занятый конфедератами. Гайдамаки расположились поблизости от русского лагеря. Вечером 6 июня 1768 года Кречетников пригласил к себе на ужин ни о чем не подозревавших Железняка, Гонту и других атаманов и тут же арестовал их. Русские солдаты напали на оставшихся без вожаков повстанцев и схватили большинство из них.
Железняка как русского подданного «варвары-московиты» отправили в Сибирь, а Гонту и 800 гайдамаков – уроженцев Правобережья – передали полякам. Просвещенные паны подвергли Гонту квалифицированной казни, которая длилась несколько дней. Там было и снятие кожи, и четвертование, и т.д., что представляет больший интерес для психиатров, занимающихся проблемами садизма, нежели для историков.
В 80-х годах XVIII века князь Карл Радзивилл от скуки начал чеканить свои собственные деньги и пустил в обращение несколько сотен полновесных золотых монет. На них был изображен в анфас король Станислав-Август и отлично читались следующие слова: «Krol Poniatowsli, kier z laski Boskiey» («Король Понятовский, дурак по Божьей милости»).
Соверши князь Радзивилл подобные деяния во Франции, его в Париже колесовали бы дважды – один раз за оскорбление короля, а второй – за фальшивомонетничество. Но в свободной Польше со знатного вельможи – как с гуся вода.
В 1765 году трахтомирский помещик пан Щенявский объявил войну России из-за нескольких больших островов на Днепре. Он регулярно убивал русских драгун, несших пограничную службу, и в назидание москалям ставил на островах виселицы. Но вот началось восстание гайдамаков, и шкодливый пан бежал со всем семейством под защиту российских властей. Русские генералы по своей дурости разогнали гайдамаков, и Щенявский вернулся в свое имение, где вновь начал заниматься разбоем.
Замечу, что русское начальство проявляло необычайную снисходительность к панству. Так, фельдмаршал Петр Румянцев сделал в Петербург запрос графу Панину – нельзя ли конфисковать имение Щенявского за разграбление паном трахтомирской таможни?
Самое забавное, как кончил свои бренные дни пан Щенявский. На виселице? Ну что вы, его ясновельможные паны выбрали судьей.
НА СТАДИИ РАЗЛОЖЕНИЯ