Тем не менее гешефт был выгоден и для властей покоренных стран. Да, немцы требовали в оплату оккупационных расходов огромные, в конечном счете разорительные суммы. Но при этом предлагали совместно ограбить третьего и сделать так, чтобы он затем исчез. В какой-то мере это уменьшало возлагаемое на них бремя. «Такая увязка, - подчёркивает Али, - как правило, опускается даже в новейшей литературе по «аризации», равно как и в очень подробных подчас отчетах национальных комиссий историков относительно экспроприации евреев».
Ещё одним способом эксплуатации и ограбления других народов в пользу немцев был рабский труд миллионов иностранных рабочих в Германии (часть вербовалась туда добровольно, однако большинство составляли пригнанные). Не говоря уже о том, что труд этих людей оплачивался хуже равноценного труда немцев (рабочим из Польши и Советского Союза – самым дискриминируемым – за равный труд предприятия платили на 15-40% меньше), их облагали более высоким подоходным налогом плюс особым налогом в размере 15% заработка. Евреи, цыгане и «остарбайтеры» платили в итоге в три раза больше, нежели работающие рядом немцы. Именно поэтому, а также за счет вольнонаемных польских рабочих поступления от подоходного налога в казну рейха во второй половине военного времени увеличились вдвое.
То, что оставалось иностранным рабочим после вычета налогов, социальных взносов и стоимости содержания в «трудовом лагере», принудительно отправлялось на их «сберегательные счета». Деньги оттуда можно было снять лишь по возвращении на родину, т.е. после окончания войны, победоносного для Германии. «Берлинское бюро Центрального хозяйственного банка Украины», куда предприятия переводили эти «сбережения», было, как отмечает Али, одним из псевдонимов кассы германского рейха.
Таким образом, использование иностранной рабочей силы позволяло почти полностью изымать ее заработки в пользу рейха. Это стабилизировало его финансы, щадило немецкого налогоплательщика и избавляло дефицитный потребительский рынок от давления покупательной способности. Если бы вместо этих людей задействовали, скажем, немок или увеличили продолжительность работы тыловиков-мужчин, в денежный оборот влились бы многие миллиарды марок, для которых не было покрытия. Это дестабилизировало бы марку и породило недовольство населения.
В связи с использованием иностранной рабочей силы Али отмечает еще два обстоятельства. Во-первых, реально эта рабочая сила оплачивалась странами ее происхождения. Из тарифной ставки, уплачиваемой немецкой фирмой, имперская касса, помимо всех налогов, сборов, социальных отчислений, помимо пресловутых «сбережений», получала и ту часть, которая перечислялась в валюте страны происхождения на содержание семьи работника. Деньги эти брались из бюджета соответствующей страны, и в случае союзных стран, а также Бельгии заносились на клиринговые счета. Однако возможность погашения задолженности, как показывает Али, никогда не воспринималась всерьез, а по отношению к оккупированным странам не рассматривалась даже формально. Во-вторых, в отношении угоняемых на принудительные работы советских граждан применялась следующая практика: все их движимое имущество реализовывалось местными хозяйственными подразделениями вермахта, а выручка от продажи, вместе со всей имевшейся у них наличностью, заносилась на так называемые «сберегательные счета» в имперской кредитной кассе. Деньги оттуда могли быть получены вкладчиком только по возвращении на родину (т.е. опять-таки по окончании победоносной для Германии войны).
Таково вкратце основное содержание книги Али. В тесной связи с ним находится сюжет, также трактуемый по-новому – об отношениях нацистского руководства и традиционных элит (юристов, дипломатов, генштабистов, особенно экономистов и финансистов) при проведении в жизнь описанной политики. Али детально прослеживает роль, которую руководство и ведущие специалисты финансово-хозяйственных ведомств – минфина, рейхсбанка, имперской кредитной кассы, интендантского управления вермахта – играли в добывании денег для ведения войны и подкармливания немцев.
Известно, что в 1942 г. президент рейхсбанка Функ и рейхсфюрер СС Гиммлер договорились о том, что золото (включая выломанные из челюстей золотые зубы), драгоценности и наличность убитых в лагерях смерти поступают на хранение в рейхсбанк, который начисляет их денежный эквивалент на особый счет, зашифрованный кодовым именем «Макс Хайлигер». Менее ценные мелкие предметы (часы, перочинные ножи, авторучки, портмоне и пр.) продавались через маркитантские лавки фронтовикам, хорошую одежду и обувь могли приобрести переселенцы из числа «фольксдойче». Но выручка от продаж во всех случаях шла государству – со счета «Макс Хайлигер» она переводилась затем на соответствующую позицию («Отдельный план ХVII») военного бюджета. Как подчеркивает Али, министр финансов Шверин фон Крозиг лично следил за ходом этих процессов.