Но еще сильнее выпячивает нелепость Директивы №3, посланной в войска поздно вечером 22 июня. Вот фрагмент из нее в отношении Юго-Западного фронта:
2. Ближайшей задачей на 23-24.6 ставлю:
…б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6А окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.
3. ПРИКАЗЫВАЮ:
…г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.
Маршал Жуков утверждает, что И.В. Сталин лично одобрил проект директивы – то есть видел ее. Однако это вызывает большие сомнения. Начнем с того, что в преамбуле указывается задача фронту овладеть районом Люблин к исходу 24 июня, а в приказной части срок неожиданно переносится на 26 июня. Что, впрочем, еще цветочки.
Директива предписывает овладеть Люблином к исходу 26 июня силами пяти механизированных корпусов: 4-го и 15-го из состава 6-й армии, а также 22, 19 и 9-го мехкорпусов 5-й армии. Однако из этих сил только 4-й мехкорпус и 41-я танковая дивизия 22-го мк к исходу 22 июня находились в 120-140 км от Люблина, и конечно, могли за 4 дня дойти до указанного пункта – при условии, если б не было войны, а немцы обеспечили им зеленую улицу по своим дорогам.
Но остальные 11 дивизий четырех корпусов находились в 200-300 км от нужного района, и ни при каких условиях не могли к назначенному сроку просто добраться до Люблина. А ведь нашим корпусам предстояло не просто пройти указанным маршрутом. Напомню, что до тех пор никто в мире еще не смог разгромить хотя бы одной немецкой дивизии. А здесь следовало походя уничтожить даже не дивизию, а целую немецкую группировку, наступающую на фронте Владимир-Волынский – Крыстынополь! Как Сталин мог одобрить подобную глупость? Совершенно очевидно, что директива давалась с согласия того, кто не только не разбирался в военных вопросах и не владел обстановкой, но и скорее всего, даже не посмотрел на ситуацию по карте. Это явно был не Сталин.
А что же, разве Тимошенко и Жуков не понимали, что делают? С одной стороны – плохо понимали, поскольку неверно оценивали обстановку. А с другой, они уже подвели армию и страну, и теперь показом столь бурной деятельности пытались хоть как-то себя реабилитировать.
Но при показной сверхактивности военного руководства его подлинная растерянность была такова, что привела к задержке мобилизации, назначенной только со второго дня войны. Телеграмму о начале мобилизации нарком обороны Тимошенко подписал только в 16 часов 22 июня! Впрочем, растерянность и неуверенность государственного аппарата в первые дни войны, оставшегося без верховного руководителя, хорошо показали в своих работах О. Козинкин и В. Мещеряков. (Козинкин Олег. Кто проспал начало войны. – АСТ, 2011; Мещеряков В.П. Сталин и заговор военных 1941г. – М.: Эксмо, 2010)
Что именно случилось со Сталиным – покушение, несчастный случай или внезапное ухудшение здоровья (инфаркт, например)? К сожалению, прямых данных для однозначного ответа у нас нет. Но несчастные случаи с главами государств происходят крайне редко, а в случайное ухудшение здоровья руководителя страны именно в критический для нее момент тоже верится мало. Как ни крути, тут сразу вспоминаются известные слова Гитлера, сказанные им по схожему поводу:
«Зачем мне деморализовать противника военными средствами, если я смогу это сделать лучше и дешевле другим путем?…
Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, не поддающаяся описанию» (цит. по: Дуэль, №8(151) 2000г.).
Нет оснований не включать в «список Гитлера» Советский Союз. Наоборот, для Гитлера как никогда жизненно важно было в момент начала войны обезглавить столь могучего противника, как СССР.
Вызванное потерей Сталина временное замешательство и растерянность высшего военно-политического руководства в Москве не укрылись от нижестоящих звеньев командования Красной Армии и властей на местах. А неоднократные метания последних суток перед войной – от всеобщей боеготовности до попыток полной ее отмены днем 21 июня – оказали особенно негативные последствия на всю армию.
Представьте, что утром начальство предупреждает вас о неизбежной войне, однако через несколько часов начинает настойчиво уверять, что войны не будет и можно расслабиться. При этом во многих местах практически разоружает части прикрытия. А на следующее утро войска и мирное население получают сокрушительный удар от противника. Поневоле потеряешь к нему доверие. Ведь подобное поведение очень похоже на вредительство, если не на предательство. А что такое начальство скажет завтра? Сегодня - победа будет за нами, а завтра опять замирится с противником? Так может, не стоит торопиться рисковать жизнью и умирать в в начавшейся войне?
Неуверенность высшего руководства передались руководителям на местах, а с началом войны их растерянность почти мгновенно привела к панике среди войск и гражданского населения. А паника – чрезвычайно опасная и заразная вещь, остановить которую неизмеримо труднее, чем предотвратить. И когда Сталин вернулся на пост, дело уже было сделано. Лишенные не только твердого руководства, но подчас и хоть какого-то управления сверху, неуправляемые войска западных округов потерпели тяжелые поражения и неудержимо откатывались на восток.
После всего этого уже не кажется странным случай, о котором рассказал ветеран, служивший накануне войны в Западном округе:
«21 июня… ночью к нам в палатку заходит дежурный по части и говорит: «Вставайте! Все портреты уничтожайте!» Как я теперь знаю, было 2-3 часа до войны <…> под силой оружия дежурный заставил убрать портреты и закрыть их листьями, чтоб маскировку сделать». (Козинкин О. Кто проспал начало войны. – М.: АСТ, 2011, с.138.)
Понятно, чьи портреты в первую очередь и обязательном порядке вывешивались в советской воинской части. Правда, смысл и детали этой истории ветеран или забыл за давностью лет, или сразу тогда не понял спросонок, поскольку дело было ночью. Но ликвидация портретов перед самой войной прочно врезалась ему в память. Видимо, о том, что Сталина выбили из строя и он не может руководить, заинтересованные лица из Москвы сообщили в округа. И кое-где поспешили дать команду убрать портреты товарища Сталина.
Г.Н. СПАСЬКОВ
(Продолжение следует)
РАССКАЗ О ВОЙНЕ
С Валентиной Андреевной Сысоевой судьба меня свела в Солнечногорском санатории ВМФ. Люди пожилые, мы больше вспоминали о прожитых годах, к чему, несомненно, подталкивает нестабильная обстановка последних лет. Мы оба в свои детские годы пережили «радость» оккупации: я в Воронежской области, она на рубежах битвы за Москву - в деревне Сычёво, что в 18 км от Волоколамска в сторону Москвы. Бои в районе Волоколамска и за Волоколамск вошли в историю. С таким же упорством, как под Волоколамском, защитники Москвы сражались в конце ноября и за другие подмосковные города, в том числе и за Солнечногорск. Но уже 11 декабря 1941 года Солнечногорск был освобождён. За героизм и отвагу при освобождении города 64-я и 71-я бригады морской пехоты, сформированные на Тихоокеанском флоте, получили наименование гвардейских. О них написано много книг, и повторяться не хочется. Скажу лишь одно:тогда все - от рядового до генерала - не жалели ни сил, ни жизни, чтобы преградить врагу путь к Москве. Истощив силы в боях под Волоколамском и севернее его, гитлеровские войска остановились. Наступила передышка в несколько дней, когда велись так называемые бои местного значения, при которых больше всего страдали местные мирные жители.