Но в таком случае, чем “санкционировавшие операцию на самом верху” президент и премьер-министр, активно в ней участвовавший олигарх и гордо повествующий о ней редактор отличаются от международных террористов и убийц - Басаева и Хаттаба?
Впрочем, редактор, увлеченный отмыванием любимого олигарха, все-таки краешком сознания понимает, что выбалтывает что-то лишнее, и на всякий случай огораживается скобочкой — («не путать ее со взрывами домов»).
А почему, собственно, не путать? И рейд Басаева в Дагестан, и взрывы в Москве послужили закреплению в общественном сознании одной и той же простенькой цепочки условных рефлексов: “чеченец — террорист — уничтожить”. Именно взрывы в Москве окончательно закрепили эту триаду.
И если президенты, олигархи и редактора ради торжества таких абсолютных ценностей, как “геополитические интересы на Кавказе”, “консолидация политической элиты, объединившейся вокруг наследника”, или “величие России” могут недрогнувшей рукой пожертвовать сотнями жизней в Дагестане, то что остановило бы их от такой же искупительной жертвы в Москве, Волгодонске, Рязани?
Свидетель №3. Борис Березовский. В представлениях не нуждается.
Это осенью 1999-го в атмосфере “патриотической” эйфории было модно воспевать блестящую операцию российских спецслужб, политически санкционированную на самом верху. А вот в 2001 году, когда у меня была дискуссия на радио “Свобода” с Березовским, он уже отмежевывался от статьи своего главного редактора и от какой-либо своей личной ответственности за организацию похода Басаева.
Но 8 лет спустя, в 2009-м, Гольдфарб, пытаясь выгородить Березовского, так же как в свое время Третьяков, снова проговарился о слишком многом:
“Весной 1999 года в преддверии осенних выборов была достигнута тайная договоренность между Басаевым и Удуговым с одной стороны и кремлевской верхушкой — с другой — о маленькой победоносной (для России) войне на Кавказе. Удугов для этого даже прилетал в Москву. Березовский знал об этом плане, даже обсуждал его с Удуговым и тогдашним премьером Степашиным, но был против. Главными сторонниками плана были Степашин и Путин, который в качестве секретаря Совбеза отвечал тогда за Чечню”.
Итак, устами Гольдфарба Березовский признает то, о чем еще 10 лет назад простодушно поведал Третьяков. В преддверии выборов Степашин, Путин и Березовский обсуждали с международным террористом Басаевым план похода последнего в Дагестан. План этот был реализован, в результате погибли сотни российских солдат и сотни дагестанцев и была развязана бойня, в которой погибли уже десятки тысяч человек. Россия окончательно потеряла Чечню, а, скорее всего, не только Чечню.
Березовский обсуждал с Удуговым и Степашиным подробности заговора, но был, по Гольдфарбу, против. Допустим. Но в чем же это “против” выразилось? Он что, переубедил своих коллег или обратился к президенту, к обществу, наконец, через свою замечательную “Независимую газету” или свой Первый телевизионный канал, чтобы предотвратить готовящееся преступление или остановить его, когда задуманный план начал развертываться?
Напротив, с таким знанием и с такой печалью он продолжал и после похода Басаева яростно прокладывать дорогу к президентству “главному стороннику плана”, Путину, создавая для него ручную партию “Единство” и отрядив своего суперкиллера Доренко крошить суставы и рвать глотки несчастных примаковых-лужковых.
И, прекрасно зная, на что способна кремлевская верхушка, к ядру которой он тогда сам принадлежал, он доверчиво принимал официальные версии взрывов в Москве и Волгодонске и “учений” в Рязани, пока, наконец, через несколько лет — уже в эмиграции — ему не “открыл глаза” Фельштинский. Каким же для этого действительно надо было быть, по его же словам, “м…ком”!
Коррелирующие показания таких разных и таких информированных людей, как Степашин, Третьяков и Березовский, настолько серьезны, что Международный трибунал в Гааге или Лига избирателей в Москве могли бы начать свое расследование, допросив всех названных в них фигурантов для начала как свидетелей.
Некоторые из них, к сожалению, не могут быть доставлены по объективным причинам: скоропостижная смерть (Басаев), иммунитет высокого государственного чиновника (Путин) и т.д. Но ничто не препятствует организации чартерного рейса Лондон-Гаага или Лондон-Москва со свидетелем Березовским на борту.
Можно будет ему предложить очную ставку, например, с Волошиным (известным в лихие 90-е как Санька-облигация), Юмашевым, Чубайсом, Абрамовичем. Эти государственные мужи, интимно вовлеченные в драматические события 1999-го, не пользуются сейчас иммунитетом и любят посещать уютные европейские страны с лекциями о неизменном либеральном реформаторском курсе Путина-Медведева. Для разнообразия могли бы рассказать высокому собранию о хорошо известных им обстоятельствах спецоперации “Наследник”.
На исходе путинского режима обществу придется вернуться к тайнам его зачатия. Чтобы не оказаться нам всем, как Березовскому, в “м…ках” еще раз.
Андрей Пионтковский
НАШЕМУ ТЕЛЯТИ...
Сколько у него шансов? Думается, они у него весьма скромные, и пролетит он по небосклону российской оборонки наподобие кометы.
С интересом наблюдаю за его деятельностью на посту вновь назначенного вице-премьера. Всё при нём – энергия и напор, и даже собственные мысли о том, что главные усилия надо сосредоточить на прорывных направлениях, изделиях и технологиях, опережающих вероятного противника.
Но на каком же шатком фундаменте это зиждется! На 125 долларах за баррель! Рухнет цена нефти, и проекты превратятся в прожекты. Вспоминается, как Дмитрия Олеговича во время оно в одно касание лишили партии «Родина», которую он возглавлял. Оставить без 23-х триллионов, обещанных на оборону до 2020 года, много проще. Упадёт цена на нефть – и в пыль обратятся триллионы!
И никто не будет виноват – мировая конъюнктура! Рогозин умоет руки. Он не при чём! Задумки вице-премьера и его карьера зависят от такой тривиальной вещи, как цена на энергоносители. Стало быть, случись глобальный экономический и финансовый кризис, ловить нечего!
К сожалению, не от нас зависит, а от дядей, находящихся вне наших пределов!
Впрочем, заявки вице-премьера - многообещающие. И как не помочь в меру возможности. Вдруг да что-нибудь успеет! Можно было бы на многое обратить внимание – оборона РФ, что тришкин кафтан: дырок больше, чем целых мест, только успевай штопать. Представляя это, Рогозин склонен шить новое платье. На всё никаких денег не хватит, и потому позволю себе напомнить немногое из прорывных направлений и технологий. За недостатком места приходится обратить внимание всего лишь на две позиции. Как бы вице-премьер не прошёл мимо них! А они – важные!
Первая – экранопланы. Вторая – снарядные станки. Если Рогозин ищет то, в чём мы опередили конкурентов и противников, - вот оно!
И всё – из последнего советского прошлого, потому как иного быть не может. «Лунь», которого янки звали «каспийским монстром», и сегодня остаётся мечтой моряков и десантников. Гроза авианосцев, десантный корабль, которому «Мистраль» в подмётки не годится, ждёт вашего участия, Дмитрий Олегович!
В газете «ВПК», №10, 2012 промелькнула маленькая заметка «Желательно не опоздать»! Странное название, не правда ли? Потеряли двадцать лет и вдруг опаздываем? Но если вдуматься - какой трагический смысл в нём заложен! Опоздать уже не по отношению к вероятному противнику, не перестававшему работать над экранопланами все прошедшие годы, - уходят специалисты, без которых делать будет нечего.
«Центральное конструкторское бюро по судам на подводных крыльях имени Р.Е. Алексеева (ЦКБ по СПК) из нижнего Новгорода готово к возрождению экранопланостроения в России», - заявил главный конструктор ударного экраноплана «Лунь» Владимир Кирилловых. В советское время «проведены полномасштабные испытания всех разработанных в стенах КБ экранопланов, включая ударный экраноплан «Лунь», транспортно-десантный экраноплан «Орлёнок» и экспериментальный экраноплан «КМ», - скромно добавляет он. Мол, зарубили на взлёте, а взлететь и сейчас ещё можно. Пока можно. Но Рогозину ли не знать, что счёт возможностей идёт на годы и месяцы. Его же слова на заседании Госдумы:«Считается, что средний возраст в «оборонке» составляет 46 лет. Это как средняя температура по больнице. Нет у нас 46-летних на предприятиях. Есть двадцатилетние, молодые люди, которые во что-то верят. Они пришли в оборонный комплекс и готовы работать. Есть наши великие старики, которые в самые трудные годы держались за свои предприятия и ОКБ…».