Не все наши собеседники согласны с этой версией. Так, Эльдар говорит: “Почему не берут? Разные слухи ходят. Говорят, отсюда ваххабитов много едет, русских солдат мучают. Не могу сказать, правда ли это. Я знаю, что ни один дагестанец или кавказец не будет подметать пол, например, а всю остальную работу все делают. Почему о нас плохо говорят, я не понимаю”. Марат и вовсе придерживается точки зрения, противоположной общепринятой: “Говорят, в армии по каждой мелочи домогаются до наших. Одним словом, ненавидят наших там. Наверное, из-за этого призыв сократили”.
Руководитель группы мониторинга молодежной среды республики Дагестан, эксперт по религиозно-политическому исламу Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев выдвинул свою версию происходящего: “Есть масса регионов, где не берут вообще северокавказцев, но там атмосфера тоже несладкая, дедовщина как была, так и есть. На мой взгляд, сокращение призыва связано с экспортом салафизма. Религиозная молодежь проводит в армии проповедническую линию и расширяет количество русских джамаатов, известны случаи, когда офицеры российской армии принимали ислам в его самой радикальной форме. Но об этом открыто заявить наверняка не могут”.
Наши собеседники готовы изыскивать самые экзотические пути, чтобы попасть в армию. Так, недавно по республике прошел слух, будто дагестанцев скоро станут принимать по контракту в армии Грузии и Абхазии. “Я бы поехал туда, - говорит Эльдар. -Во-первых, это близко, во-вторых, менталитет близкий нам, кавказский, проблем нет. Многие ребята едут туда и восхищены. Нет коррупции. Такого, что у нас творится, там нет”.
Другой путь попасть в армию - это временно зарегистрироваться в другом регионе. Марат собирается поступить именно так: “Вот мой знакомый поехал в Москву, сделал прописку, и его в течение трёх дней в армейку забрали. Я на днях тоже думаю ехать в Москву, делать там прописку и оттуда уходить в армию. А тут я надеялся, что попаду, и все зря”.
Беседовала Катя Сумина, «Лента. py»
ПОЛИТИКА
ТАЙНЫ ЗАЧАТИЯ ПУТИНСКОГО РЕЖИМА
Преступник обязательно “обходит”
территорию, нередко возвращается
на место преступления.
Образцов В., Богомолова С.
«Криминалистическая психология»
“Горчаковская” статья Путина в желтых “Известиях” не написана им, конечно, как каким-нибудь Башмачкиным, собственной рукой от первого до последнего слова, но отпечатки пальцев и опечатки души незаурядного автора в ней явно проступают.
По жанру это парадное автожитие профессионального спасателя нации, старательно перечисляющее все акты спасения отчизны, совершенные им. Интереснейший материал для психоаналитика и криминолога.
Показательно, например, что на протяжении статьи он несколько раз возвращается к трагическим событиям лета 1999 года на Северном Кавказе, называя их то нападением на государство бандитов при поддержке определенных внешних сил, то гражданской войной. Между тем очевидно, что кавказская тема невыигрышна для автора с точки зрения избранного им критерия оценки собственных деяний: “Было до меня в 1999-м – Стало под моим руководством в 2012-м”. Более того, она абсолютно для него проигрышна.
События на Северном Кавказе все более перерастают сегодня рамки серьезного регионального конфликта, превращаясь в центральную экзистенциальную проблему Российской Федерации. В кавказском узле сплелись все ошибки, провалы, преступления властей посткоммунистической России в сфере безопасности, экономики, национальной политики, федеративного устройства.
За что мы воевали в Чечне? За территориальную целостность России. Но территориальная целостность - это не выжженная земля без людей. Мы воевали, чтобы доказать чеченцам, что они являются гражданами России. Но при этом мы уничтожали их города и села авиацией и системами залпового огня («а в чистом поле система “Град”, за нами Путин и Сталинград»), похищали мирных жителей, трупы которых потом находили со следами пыток.
Мы постоянно доказывали чеченцам как раз обратное тому, что провозглашали, - мы доказывали им всем своим поведением, что они не являются гражданами России, что мы их давно уже не считаем гражданами России, а их города и села российскими. И убедительно доказали это не только чеченцам, но и всем кавказцам.
Вот в этом и заключался фундаментальный трагический абсурд той войны, обусловивший ее итог.
Мы проиграли войну чеченским сепаратистам. Победил один из самых жестоких полевых командиров Рамзан Кадыров. Он пользуется такой степенью независимости от Кремля, о которой и не мечтали советские офицеры Дудаев и Масхадов.
Оказавшись вследствие своей политики перед выбором между очень плохим и чудовищным, Путин, надо отдать ему должное, выбрал очень плохое. Признав свое поражение, он отдал всю власть в Чечне Кадырову с его армией и выплачивает ему контрибуцию. В ответ Кадыров формально декларирует не столько даже лояльность Кремлю, сколько свою личную унию с Путиным. Чудовищным было бы продолжение войны на уничтожение.
Многолетняя война Чечни за независимость от России закончена. Забудьте. В ней победил разгуливающий по Кремлю в подштанниках Рамзан Кадыров. На Кавказе сегодня идет совсем другая война. Там нет людей, сражающихся за отделение от России. Но все больше становится тех, кто сражается за светлые идеалы всемирной исламской революции.
Войну с чеченским сепаратизмом сменила на Северном Кавказе другая война - война с исламистским фундаментализмом. Когда 12 с лишним лет назад в процессе осуществления операции “Наследник” группой кремлевских мерзавцев был дан проход Басаеву в Дагестан, подавляющее большинство дагестанцев с оружием в руках выступили против этой первой пробы пера исламистов на российской земле.
Сравните ситуацию в Дагестане и на Кавказе в целом с сегодняшней, когда мы каждый день узнаем в вечерних новостях об убийствах, взрывах, похищениях.
Исламистский фундаментализм за это время расползся по всему Северному Кавказу, где выросли его адепты и укрепились структуры собственных джамаатов.
Можно называть происходящее терроризмом, но этим словечком не укроешься от проблемы. Гораздо ближе к истине был Путин, который совсем недавно был во Владикавказе и там впервые произнес слова “братоубийственная война”. После двенадцати с лишним лет призывов “мочить в сортире” он нашел, наконец, другие слова и характеризовал бойню, которая идет на Кавказе, как братоубийственную войну.
И так же как во время чеченской войны мы своей собственной политикой увеличиваем число исламистов. Взять, например, риторику нашего верховного главнокомандующего, испытывающего, видимо, некий синдром дефицита брутальности по отношению к дяде Володе. Вся его реакция на теракты на территории России сводится к беспрерывным призывам “уничтожать дотла” и наказывать всех, даже “стирающих белье и готовящих суп для террористов”.
Прекрасно зная нравы наших ханты-мансийских борцов с терроризмом, выезжающих на Кавказ как на заработки, Медведев и его наставник не могут не понимать, что единственным результатом этих призывов будет значительный рост числа бессудных казней людей, не имеющих никакого отношения к боевикам, и расправ с родственниками подозреваемых. А это, в свою очередь, пополнит ряды смертников и приведет к новым терактам на территории России.
И так же, как и в Чечне, мы обманываем себя, выплачивая дань коррумпированным “элитам” этих республик, которые ее разворовывают, толкая обездоленных на путь исламской революции.
Еще раз приведу очень показательное свидетельство хорошо информированного и принятого в верхах главного редактора радиостанции “Эхо Москвы” Алексея Венедиктова:
“Когда иногда разговариваешь с действительно высокопоставленными людьми, людьми, принимающими решения, когда им говоришь: послушай, эти президенты на Кавказе ведут себя уже как ханы, - они говорят: это цена за отсутствие войны. Как отсутствие войны? Да, конечно, танки не ходят, системы “Град” не работают. Но как отсутствие войны? А это что, это не война, то, что мы имеем? Это глобальная ошибка. Мы воюющая страна”.