— На что вы намекаете?
— Я не хочу, конечно, сказать, что сенатор Штетина взял «калашников» и стрелял. Но мне кажется, что слишком много совпадений. После того как Штетина отказался со мной общаться, я узнал, что мой друг Мартин Углирж написал ему: «Боюсь, что Вит Хассан пытался мною манипулировать, я больше ему не доверяю». Так друг, благославлявший меня на эту поездку, бросил меня перед лицом опасности и предал меня по непонятной мне причине. Я уже не говорю о том, что я оказался в трудной ситуации, а сенатор, который обязан защищать интересы чешских граждан, меня просто проигнорировал.
— Мартин Углирж так и не объяснил своё странное поведение?
— Если вы посмотрите на его страницу в социальных сетях, то вы увидите, что он нон-стоп занят только тем, что собирает информацию о том, как в России всё ужасно. Причём информация весьма выборочна. Это его величайшее хобби, он просто фанатик этой темы. Это началось ещё с Олимпиады. Главные моменты штетинской и углиржской пропаганды — нет никаких свастик и символов неонацизма.
Знаете, я сам всё это сфотографировал — весь Майдан был покрыт свастиками, надписями White Power, 14/88 (кодовый лозунг неонацистов, цифра 14 — 14 слов Дэвида Лэйна о защите белой расы, цифра 88 — это 88 его заповедей и закодированное приветствие «Хайль Гитлер!». — «П.Э.»). Я знаю, что там протестовало полмиллиона нормальных украинцев, но лично я видел какие-то топоры, лопаты, бронежилеты. Эти люди сыграли ключевую роль, они проделали всю грязную работу. Если бы их не было, то остальные бы мирно митинговали на площади ещё и сегодня.
— Зачем организаторам митингов нужно было ваше присутствие в Киеве, как вы считаете?
— Я считаю, меня туда послали специально, чтобы я одним своим присутствием доказал, что там нет никаких нацистов. Если бы там были нацисты, то такого, как я, с таким цветом кожи, они бы просто убили! А они его взяли в свои ряды! Но я не вписался. Я видел, как в полицейского швырнули бутылку с коктейлем Молотова, он упал и стал кататься по земле. В любой стране, если кто-то стреляет по полицейским, те открывают ответный огонь. Я просто против того, чтобы здешние СМИ называли майдановцев ангелами невинными. Когда я там был, 95% их ходили в шлемах, с лопатами и топорами, в бронежилетах… Нормальных украинцев там не было!
— Если бы я знала, что на улицах стреляют, и собиралась тем не менее выйти, я бы тоже постаралась вооружиться. И, сто процентов, надела бы бронежилет и шлем.
— И вы бы тоже нарисовали на своём шлеме свастику? У меня масса таких фотографий.
— Не исключаю, что такие есть. Такие есть везде. Вопрос насколько сильно их влияние. Меня интересует связь чешских активистов с этими группами. Господин Штетина известен как политик, который считает, что в России нет демократии. Но никакой связи сенатора Штетины с правыми радикальными националистами не доказано.
— Я думаю, они играют на русофобии перед выборами. Это же очень просто — это как антицыганская риторика, которая всегда приносит свои плоды. Сыграть на неприязни к русским, насобирать «лайков» перед евровыборами. Вы думаете, их волнуют рядовые украинцы? Путинская пропаганда мне тоже не нравится, и внешнюю политику России я не поддерживаю. Я рассказываю о своём личном опыте и призываю перестать смотреть на мир в регистре «за» или «против». И ещё меня возмутили призывы Бурсика и Коцаба применить санкции ко всем русским. Вот это я называю фашизмом.
Беседовала Александра Кичиган, «Пражский экспресс»