К сожалению, в рядах наших официальных экологов арифметика тоже работает наперекосяк.
Существует западный экологический принципа: загрязнитель платит. В нашей практике этот принцип был переплавлен в комедию штрафования за тонны химических выбросов, к тому без учета токсичности. Между тем при оплате за химические загрязнения “авторы” выбросов должны отдавать людям и природе не куцые штрафы, а эквиваленты положенных на алтарь цивилизации жизней. Другого подхода быть не может. Если обратиться к химическим предприятиям, то известно - функционирование только одного из них вызывает сокращение среднего возраста у тысяч и тяжкие болезни у сотен тысяч людей. А еще приносится ущерб природе, зачастую необратимый. То же самое относится к другим типам предприятий - нефте- и коксохимическим, металлургическим, целлюлозно-бумажным, ну и “оборонным”. Все они являются химическими агрессорами.
Так вот, если оценивать ущерб одного только завода по гамбургскому счету, плата за химические отходы при таком подходе составит миллиарды долларов. Если, конечно, мы не будем делать вид, что жизнь человека у нас ничего не стоит (на Западе она имеет цену примерно в 1 миллион долларов - об этом заботятся страховые компании; у нас - примерно на три порядка меньше, так решила наша “гуманная” бюрократия). К этому необходимо добавить расходы на восполнение ущерба.
Если провести пересмотр оценок, то это резко изменит наши взгляды. Если какие-то отрасли промышленности, например, алюминиевая, иногда хвастаются низкой ценой своей продукции, то это в лучшем случае методическая ошибка. На самом деле довольно часто это просто обман общества - не такие уж глупые люди сидели в госплановских кабинетах. Как только мы включим в цену продукции и услуг то, что следовало начать включать много десятилетий назад (здоровье людей и природы, съедаемые химически опасными производствами, а также утраченные природные биоценозы), цены станут запредельными. Однако это единственный путь к коренной модернизации промышленности, которая обеспечит реальную устойчивость развития не только и не столько для самой промышленности, сколько для всего общества.
Пока же только на одном примере легко показать, что до идеала нам далеко.
20 июня 2003 г. вступило в силу постановление правительства РФ №344 “О нормативах платы за выбросы в атмосферный воздух загрязняющих веществ стационарными и передвижными источниками, сбросы загрязняющих веществ в поверхностные и подземные водные объекты, размещение отходов производства и потребления”. Так закончилась мыльная опера министерства природных ресурсов (МПР) в его борьбе за “экологические” деньги - к официальным экологическим органам вернулось право брать с предприятий деньги за загрязнение окружающей среды [8].
Изначально бузу затеял “Норильский никель”. Как известно, с 1992 года деньги за выбросы изымались у предприятий по постановлению правительства РФ от 28 августа 1992 года №632 “Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия”. Тот документ обязывал предприятия оплачивать любой вред: выброс загрязняющих веществ, шум, вибрацию и прочие вредные для природы побочные эффекты своей деятельности. Выбросы нормировались, и если предприятие превышало нормативы, плата росла. Куда девать те деньги теоретически было понятно. Они перечислялись на специальные счета внебюджетных государственных экологических фондов, другими словами - “на экологию”. И они не были безумно большими - инфляция, несмотря на индексации, съела много. Да и понимали наши экочиновники (а именно они управляли экофондами) “природоохранные мероприятия” весьма расширительно. Ну а когда правительство постановлением от 11 октября 2001 года упразднило Федеральный экофонд, судьба “экологических” денег стала совсем уж невзрачной. С 1993 года нынешняя Конституция России обязала каждого платить законно установленные налоги и сборы. Другими словами, ставка, период и прочие элементы налогообложения должны быть прописаны в законе, а не в постановлении правительства. А органы охраны природы не поспешили преобразовать постановление правительства в проект закона [8].
В отличие от неторопливого МПР в “Кольской горно-металлургической компании” (дочке “Норильского никеля”) не спали. Они нашли себя недостаточно богатыми, чтобы платить за выбросы (в 2000 году весь “Норникель” заплатил 718,3 млн. руб., то есть около 25 млн. долларов), их юристы нашли брешь в системе законодательства и составили убедительное исковое заявление в Верховный суд РФ. Поначалу дело у наших “бедняков” выгорело: Верховный суд решением от 28 марта 2003 года признал незаконным и недействительным постановление правительства 1992 года. Кассационную жалобу правительство проиграло. В результате ущерб для тех, кто кормился “экологическими” деньгами, оказался немалым: в 2001 года сумма платежей по этой статье составила 7,5 млрд. руб., а в 2002 году в консолидированный бюджет должно было поступить 8,489 млрд. руб. Заодно у природопользователей исчез единственный экономический стимул, хоть как-то заставлявший их сокращать количество выбросов и сбросов вредных веществ. Впрочем, тянулась эта бодяга не очень долго. Конституционный суд РФ все расставил по своим местам - его определение от 10 декабря 2002 года вновь признало постановление рравительства России 1992 года правомочным [8].
Ну а тем временем МПР “провел” упоминавшееся постановление правительства РФ от 12 июня 2003 года. И подводя некий итог своей работы, министр В. Артюхов сообщил, что “плата становится не частью фискальной нагрузки на бизнес, а стимулирующим и компенсирующим механизмом”. Обратимся к грустной действительности. Нет спора, что и старое постановление правительства - №632, и новое - №344 в ряде случаев могли стимулировать предприятия к сокращению выбросов и сбросов загрязняющих веществ. Однако эти документы оказались не способны заставить предприятия экологизировать сами технологии, с тем чтобы вести дело к прекращению выбросов вообще [8].
Приведем пример, касающийся выбросов в воздух фтористого алюминия - неизбежного спутника выпуска алюминия. В стране уже вряд ли есть хоть один читающий человек, который не знает о судебном процессе в связи с ущербом здоровью жителей п.Надвоицы Сегежского района Карелии (их много лет травил и продолжает травить Надвоицкий алюминиевый завод). Поэтому стоит посмотреть на роль государства вообще и МПР в частности в этой не очень красивой истории. Роль эту поймет каждый, если вдумается в размер той ставки платежа, которую установил МПР за выброс в атмосферу 1 т фтористого алюминия, - 68 рублей. Итак, спрашивается в задачке: если производитель алюминия будет платить по 2-3 доллара за 1 т выбрасываемого в воздух фтористого алюминия, то какой у наших алюминиевых заводов будет стимул к техническому переоснащению? На одном алюминиевом заводе, который губит жизнь вокруг себя лет этак 70, я спросил, сколько стоит переоснащение завода с тем чтобы прекратить выбросы и перестать травить людей. Названная цифра (500 млн. долларов) не шла ни в какое сравнение с тем, что назначил этим браконьерам наш экологический министр [8].
Как известно, алюминий давно уже не очень “оборонный” предмет. Однако есть группа выбросов, которые находятся, по сути, вне надзора официальных экологов. Я имею в виду то, что о выбросах (и их объемах) так называемых “оборонных объектов” не могли знать экологи-общественники (под предлогом неразглашения государственной тайны) и не очень хотели знать экологи официальные. Приведем пример. В новом постановлении правительства РФ не нашлось места для токсичного ракетного топлива - гептила, который безнаказанно выбрасывали и выбрасывают нефтехимические заводы Ангарска и Салавата под благожелательным присмотром местных эконачальников. Разумеется, гептил всё время выбрасывают такие субъекты хозяйственной деятельности, как ракетные дивизии. И таких веществ в стране очень много, поскольку “оборонный комплекс”, хоть и болеет, но всё же никуда не делся [8]. К числу “оборонных выбросов” когда-то относились также выбросы меди и мышьяка, за которые наш министр назначил очень незначительную плату: соответственно по 1025 и 683 рубля за 1 т. При Советской власти такое благожелательное отношение властей к неизбежной гибели природы и отравлению людей в медно-мышьяковых городах объясняли интересами страны. Так были загублены многие заводы-города - Калатинский медеплавильный комбинат (г.Кировград, Свердловская область), “Востоксибэлемент” (г.Свирск, Иркутская область), Карабашский медеплавильный комбинат (г.Карабаш, Челябинская обл.), Кочкарский завод (г.Пласт, Челябинская область) [8].